Николай Рыжов
МНЕ НУЖНА МОЯ РОССИЯ…
|
* * *
Когда душа к тому готова,
Брожу с собой наедине.
Обычный день мне дарит слово,
Какого не было во мне.
И пусть в поэзию дорога
Мне не сулит каких-то благ,
Я не боюсь сказать немного,
Но я боюсь сказать не так.
РОДИНЕ
С тобою моя дорога
В тяжёлые времена.
У жуликов родин много,
А ты у меня — одна.
Нужна ты простому люду
Здоровой, больной — любой.
Пока я живу, я буду
Ухаживать за тобой!
НАРОД
Сколько стало оробелых,
На замке держащих рот.
Ни на красных, ни на белых
Не хочу делить народ.
Всё сильнее боль-тревога.
И её не погасить.
Ведь его не так и много,
А могло бы много быть...
* * *
Смотрю в стоячие глаза
Народа в тесной электричке.
Какое "против" или "за"?
Все равнодушны по привычке.
Другие будут господа.
Другие пряники и плети.
"Народ безмолвствует" всегда.
И тем живёт на этом свете.
* * *
Слыл у иных идиотом:
Стоя у разных дорог,
Пренебрегая расчётом,
Совестью не пренебрёг.
Много терпел, но не спился.
Драться привык до побед.
Только чего я добился,
Дурень, на старости лет?
Зря поистратилась сила.
Ну, а какая цена?
"Был бы другим — не любила", —
Грустно сказала жена...
* * *
Я не подобен всяким прочим,
Кому Россия — хуже нет.
Я был её чернорабочим,
Как оказалось, сорок лет.
И мне нужна моя Россия,
И я России — свыше дан.
И внучку звать Анастасия,
И внук по имени Иван!
* * *
Мой путь в поэзию был длинен:
Все шли вперёд, а я — в хвосте.
Пишу остатками извилин,
Да и извилины — не те...
Зато не лгу, успеха ради.
И даже явному врагу
Не нанесу удара сзади.
Однако спереди — могу.
ВЕРЮ
С ночного неба звёзды светят.
Под небом — радость и беда.
Я верю: есть на белом свете
Своя у каждого звезда.
Звезда моя, я всё приемлю.
С судьбою спорить не берусь.
Но сбереги мне эту землю,
Мою израненную Русь.
И чтобы всяк, как я, негромкий
Не убегал бы от вины.
Тогда появятся — потомки,
А не продажные сыны.
И Русь нальётся силой снова,
Своё величие храня.
И мой потомок скажет слово
И за себя, и за меня!
* * *
Я вижу картинку далёкого года
И слушаю снова ожившие звуки:
Отец мой уже возвратился с завода
И медленно моет тяжёлые руки.
Последнее в печке сгорело поленце.
Тепло в нашем доме в любое ненастье.
И мама ему подаёт полотенце...
Таким оно было — домашнее счастье.
Подходит ко мне он, совсем невысокий.
Но им наполняется наша квартира.
А я, ещё школьник, готовлю уроки —
Читаю "Историю древнего мира".
Для бати как тайна история эта.
О прошлых веках знает он понаслышке.
Вся "школа" его — это жизнь и газеты,
И просто случайно прочтённые книжки.
Чуть-чуть постоит, улыбнётся устало.
Я знаньем своим поделиться не чаю.
Он видит всё это. И скажет бывало:
"А ну, расскажи мне..." И я начинаю...
Я был для него знатоком, и не малым.
И нравилась бате такая опека.
А завтра он снова работал с металлом
И делал историю нашего века.
* * *
Давным-давно всё это было.
Я весь, как чистенький листок.
Отец сказал: "Бери зубило
И не забудь про молоток."
Он показал мне для начала,
Как покоряется металл.
Он показал как будто мало,
А вышло — много показал.
И я старался, неумело.
И я в буквальном смысле взмок.
Вот, вроде бы, простое дело,
А просто выполнить не мог.
Я перенять хотел от бати
Любой приём, любой секрет.
- Ты разошёлся, да некстати.
Пора кончать, сынок. Обед.
Стоим в столовой монолитно,
А разговоры — не взыщи...
И пахли очень аппетитно
Мной заработанные щи.
Мне за столом не до историй.
Я молчаливым был пока.
Я пополнял запас калорий,
Тех, что терял у верстака.
А батя, глаз прищурив карий,
Проговорил под общий смех:
"Всего полдня как пролетарий,
А аппетит-то, как у всех!.."
ЛИХОБОРКА
Смотрю я печально с пригорка
На прошлые наши дела.
Вот здесь вот текла Лихоборка,
Речушка такая была.
Над речкой летали стрекозы,
Над ней зависали они.
И не было речке угрозы
За все предыдущие дни.
Но люди, наверное, грубы.
И грубо творят бытиё.
Теперь она загнана в трубы,
И нет берегов у неё.
Без слова печалюсь, без жеста,
Хотя и бываю я крут.
Моё от рождения место
Указано было вот тут...
Пусть кто-то, меня помоложе,
Готов усмехнуться не зло.
Но речка ведь — Родина тоже,
Как улица или село.
|
|