Александр Потапов ЕСЛИ ЗАВТРА ВОЙНА... Глава из романа "Мой род простой"
Ну, вот и дождались — издал Александр Потапов книгу стихов, увлечение молодости, издал книгу о создании самонаводящейся головки для наших лучших в мире ракет, это уже зрелые годы, и пришло время серьёзной литературы: в издательстве "У Никитских ворот" выходит новый роман писателя "Мой род простой". Отрывок, помещённый на этой странице, посвящён отцу Александра Васильевича. Горечь предстоящего расставания, горечь предчувствия не покидает читателя на этих немногих
страницах. Да, прорвались в текст несколько строк из нашего, двадцать первого века, но они не нарушили повествования, наоборот, придали ему драматизм, более того, трагизм предстоящих событий. Это сегодня мы знаем, что завтра война, что погибнут миллионы самых лучших, самых дерзких, самых устремлённых в будущее, что наступают их предсмертные годы.
Герои этого отрывка собираются на следующий день, двадцать второго июня, испечь юбилейный пирог — отпраздновать тридцатилетие Василия. Не знаю, получился ли у них пир, но будущих читателей романа успокою — Василий вернётся с войны живым.
Виктор Пронин
В два года Вася остался без матери. Марина летом в жару, работая в поле, простудилась, выпив холодной родниковой воды, заболело горло, возник неприятный кашель, домашние средства не помогали, она слегла с воспалением лёгких, все попытки родных и близких помочь ей закончились безрезультатно и через два месяца её не стало. По малости лет Васёк ещё не понимал своей потери, а особенно горевал его отец, инвалид русско-японской войны пятого года, который вначале и не рассчитывал на
внимание такой симпатичной девушки, как Марина.
Была ещё жива мать Карпа Мавра Петровна, бабушка Васи, так что ребёнок не оказался совсем заброшенным, но отсутствие ежедневной материнской ласки стало для малыша неприятным открытием.
Через год после смерти Марины Карп женился снова, тоже на жительнице их села Анастасии. Вскоре родилась дочка Елена, которую всю жизнь будут звать Еля. Нельзя сказать, что мачеха плохо относилась к приёмному сыну, но и ласки особой не было, так что ребёнок привык заботиться о себе сам.
Началась первая мировая война, через год-два из села забрали в армию большинство работоспособных мужчин. Сельская община привлекала к полевым работам всех, кто мог стоять на ногах, чтобы обеспечить хлебом оставшихся без кормильцев стариков, женщин, детей. С пяти лет Васю тоже стали брать на эти работы. Конечно, они были посильными для его возраста, но изматывали их однообразие и монотонность. Ребёнок должен бегать, а здесь это не получалось.
Почти без перерыва первая мировая перешла в войну гражданскую. Село попеременно захватывали немцы, красные, белые, махновцы и просто бандиты, пока окончательно не победила советская власть. Полуразрушенное село с трудом возвращалось к мирной жизни, община постепенно восстанавливалась. Введение НЭПа придало этому процессу ускорение.
В десять лет у Васи появился брат Владимир, забота о котором вскоре почти полностью легла на его плечи. В то же время Василию приходилось почти на уровне взрослых участвовать в делах общины. Конечно, и Карп, и Анастасия не сидели без дела, работы хватало всем.
В конце двадцатых годов практически одновременно начались индустриализация и коллективизация. В их селе в колхоз объединилось большинство крестьян, общины в прежнем виде не стало. А по окрестным сёлам пошли агитировать крестьян на строительство Днепрогэса. Паспортов у сельских жителей не было, так что это была почти единственная возможность уехать из села, взяв справку в сельсовете. Василий, поразмыслив, решил тоже попробовать удачи. Его отсутствие на обеспечении их семьи не
скажется, поскольку уже давно они надеялись только на своё личное хозяйство. Поговорив с родными и получив их согласие, Василий уехал строить Днепрогэс, благо, он был совсем недалеко от их села.
Это было самое начало строительства. Хотя уже появилось довольно много техники, большая часть земляных работ выполнялась вручную. Василия направили землекопом в бригаду, которой руководил черноусый крепыш Прокоп Иванович. Тот критически посмотрел на тощую фигуру невысокого паренька:
— Шото ты очень уж жидкий. Небось, и тележку не удержишь.
Василий промолчал, не представляя ещё, какая работа его ждёт. Тележка оказалась не такой и большой, правда, нагружали с верхом, надо было откатить её по деревянным мосткам метров на двадцать. Сначала Василия немного водило из стороны в сторону, но потом он приноровился и уже через два-три дня бодро в одном ритме с остальными катил тележку за тележкой весь рабочий день с небольшим перерывом на обед. Вскоре Прокоп оценил его усердие:
— А ты, я вижу, крепкий парень, неплохо у тебя получается.
Земляные работы продолжались довольно долго, пришлось не только тележку возить, но и лопатой поработать, а потом большую часть рабочих перевели на бетонирование. Василий быстро освоился в новой бригаде и сам чувствовал, что становится вполне квалифицированным кадровым рабочим.
Иногда в обеденный перерыв к ним приходили политинформаторы. Одну из лекций Василий запомнил. Коренастый мужик говорил энергично и напористо:
— Чтобы достичь высокого уровня развития промышленности, западные страны потратили двести лет, нам для выживания надо уложиться в десять лет. Эту задачу и ставит наша партия и лично товарищ Сталин. Если у нас не будет передовой авиации, танков, артиллерии, нам не устоять в борьбе с вражеским окружением. А для их производства нужна развитая тяжёлая промышленность, основой которой является электрификация. Первая стройка такой отрасли — Днепрогэс. Так что вы на самом переднем крае
нашей великой борьбы за само независимое существование советского государства.
Первые два года Василий так уставал, что приходя вечером в общежитие, валился на кровать и уже до рассвета не вставал. Но, освоившись, он решил пойти на учёбу в вечернюю школу. Дома Василий успел с трудом окончить только пять классов, с наступлением весны и до осени надо было заниматься полевыми работами. Теперь, строя Днепрогэс, ему удалось окончить шестой класс. Вдруг совершенно неожиданно его вызвали в военкомат, и не успел он опомниться, как оказался на военной службе. Подошёл
его призывной возраст, недавно ему исполнился двадцать один год.
Наркомом обороны в это время был Ворошилов, а его любимым способом тренировки солдат были марш-броски. Впоследствии Василий иногда вспоминал:
— Летом примерно раз в месяц устраивались тридцатикилометровые марш-броски с полной боевой выкладкой, а это тридцать килограммов. Бежать в жару было невероятно тяжело. Добиралось только процентов десять, остальные в дороге теряли сознание и падали, не в силах двигаться дальше. Я каждый раз был на финише, хотя нельзя сказать, что это мне доставалось легко.
В тридцатые годы в армии повсеместно организовывались специальные курсы для желающих повысить своё образование. За два года службы Василий успел освоить программу седьмого класса.
Армейская жизнь не была Василию в тягость. У него был хороший голос, и в строю он всегда был запевалой. На стрельбах выяснилось, что по очкам он неизменно показывал первый или второй результат, а благодаря своей любознательности легко освоил профессии санинструктора и сапёра. Когда пришло время демобилизоваться, Василий даже удивился:
— Надо же, как быстро время пролетело!
Командир ему тут же предложил:
— Оставайся сверхсрочником.
— Нет, — покачал головой Василий, — я семью завести хочу, надо деньги зарабатывать. Да вы же сами на политинформации нам говорили, что надо промышленность развивать, чтобы в армии было новейшее вооружение. А на гражданке вон какое строительство идёт.
Втайне он уже определился со своей ближайшей судьбой. Их часть располагалась на окраине Павлограда, и Василий свои выходные использовал для поисков будущей работы. Перебрав разные варианты, он решил пойти работать в Управление мелиорации. Несмотря на громкое название должности — мелиоратор, большую часть времени надо было работать фактически землекопом, зато неплохо платили. Работа была знакомая, и Василий был уверен, что справится.
Мелиоратором Василий проработал несколько лет, планируя и роя новую и углубляя старую мелиоративную канаву в окрестностях села Александровка. При этом жили они километрах в десяти в соседнем селе.
Александровка — село большое, молодёжи много. Каждую неделю несколько раз в одном из домов устраивались посиделки с песнями и танцами. Василий, как только узнал об этих посиделках, тоже пришёл посмотреть других, особенно девчонок, ну, и себя показать, конечно. Его появление не осталось незамеченным, и одна из наиболее бойких девиц спросила:
— Ты откуда, красавец?
В этом селе все говорили по-украински, Василий же был из села, где жили только русские. Но общение не вызывало затруднений.
И как-то так получилось, что довольно быстро взгляд Василия остановился на одной из девчонок, да так уже и не отклеивался. Невысокая, ладно скроенная красивая с серозелёными глазами брюнетка, а скорее тёмнорусая. Подруги звали её Саня. Пригласил на танец один раз, второй, а потом решился предложить проводить домой. Она не стала церемониться, согласилась. И стали они встречаться. Конечно, встречи затягивались заполночь, и Василий, в быстром темпе преодолев свои десять километров,
заваливался спать, чтобы рано утром идти копать почти бесконечную канаву.
В отличие от своих подруг Саня была не слишком разговорчивой. Зато с удовольствием слушала рассказы Василия, а тот старался за двоих. Рассказывал он интересно, наполняя своё повествование мягким юмором:
— Однажды в нашу часть пришёл приказ обучить солдат плаванию. Методика была простая: солдата вывозили в лодке на середину озера и сбрасывали в воду. Следили, конечно, чтобы он не утонул, а нахлебавшегося обессилевшего человека втаскивали в лодку и привозили на берег отдышаться. И так каждый день, пока солдат не начинал осмысленно барахтаться. Меня тоже посадили в лодку, два крепких солдата повезли на середину озера и попытались сбросить в воду. Я же ухватился руками за борта
лодки, и солдаты, как ни старались, не смогли ничего сделать. После длительной борьбы, когда лодка едва не перевернулась, от этой затеи им пришлось отказаться.
— Так ты не умеешь плавать? — удивлённо, но и сочувственно спросила Саня.
— Да вот так и не научился, — развёл виновато руки Василий.
— Вот и я не умею, — вздохнула Саня.
— Как не умеешь? — удивился Василий, — у вас же река рядом.
Саня покачала головой:
— Ну, где рядом — на другом краю села. Когда маленькая была — не пускали, чуть подросла — работы полно: и в доме, и в огороде, и по хозяйству. А теперь ещё и в колхозе надо работать — не до плавания.
Как-то Василий рассказал Сане свою очередную историю:
— Мы с тобой вчера расстались и я, как обычно, в темпе пошёл домой. Прошёл на другой край села, перешёл по мосту через реку Волчью, а дальше дорога засажена с двух сторон высоченными яворами. Где-то за верхушками поблескивает луна, от деревьев на дороге тёмные тени. Ветра нет, тихо. Иду я быстрым шагом и вдруг через некоторое время обратил внимание, что кто-то возле меня тихонько подсвистывает. Негромко, но довольно отчётливо. Я остановился, оглядываюсь, никого. И свист прекратился.
Ещё раз внимательно все осмотрел, кругом ни души. Пошёл дальше, сначала потихоньку, потом все быстрее. И вдруг слышу — опять кто-то посвистывает. Снова остановился, даже за деревьями посмотрел — ни души. Ну, думаю, значит, нечистая сила за мной увязалась. Аж мурашки по коже забегали. Но делать нечего, надо же домой добираться. Пошёл потихоньку, быстро идти уже боюсь. Так тащился минут пять, ничего не слышно. Не выдержал, понемногу темп ускоряю и тут опять свист.
— Вася, — не вытерпела Саня, — ты что же, так и не узнал, кто свистит? Может, действительно, нечистая сила?
— Да ты слушай дальше. Скоро все узнаешь. Осмотрелся я еще раз и пошел дальше. А сам все прислушиваюсь, жду, когда же снова раздастся свист.
— Ну, услышал? — Саня уже теряла терпение.
Василий удовлетворенно кивнул:
— Услышал и даже понял, откуда он идёт.
— Откуда же? — удивилась Саня. — Сам говорил, что вокруг никого нет.
— А никого и не было, — подтвердил Василий. — Я сам к себе прислушался и понял, что это у меня при быстрой ходьбе в носу начинает свистеть.
— Ну ты и выдумщик, — рассмеялась Саня.
— Честно, все так и было, — заулыбался Василий.
Между тем работы на мелиоративной канаве решено было прекратить, Василию сказали, что его переведут в другую область. Расставаться с Саней ему уже было тяжело, и он решил, что настала пора покончить с холостяцкой жизнью. Оказалось, что и Саня готова связать с ним свою судьбу.
Свадьбу сыграли в лучших украинских традициях. Василий и Саня расписались в сельсовете, и Саня, ещё не имея паспорта, в брачном свидетельстве стала Ксенией Потаповой.
Сразу после свадьбы Василий смотался в Павлоград и устроился на работу на артиллерийский полигон, о котором узнал ещё во время службы в армии. Не откладывая, они переехали в предоставленную им руководством комнату в доме, построенном специально для вольнонаёмных работников, которых они только начали набирать. Дом находился рядом с полигоном в посёлке, названном хутор номер один. Саня тоже устроилась на работу, её тут же обязали заменить выданную сельсоветом справку на паспорт.
И Саня вскоре получила свой первый паспорт. Василий его открыл, полистал и торжественно объявил:
— Вот теперь ты официально стала гражданкой Советского Союза, с чем я тебя и поздравляю.
От их дома было всего пятнадцать километров до родителей, и они почти каждый выходной приезжали в Александровку, иногда на автобусе, а чаще на попутной машине. Потом у Сани начал расти животик, и вскоре родился сын, которого назвали Александром.
Время их работы на полигоне совпало с периодом репрессий. Приходя после работы домой, Василий рассказывал Сане:
— Помнишь ленинскую комнату, там по стенам портреты руководителей государства висят. Мы туда заходим отдохнуть, полистать книжки, когда на трассу не надо идти. Портретов довольно много, и мы уже давно стали замечать, что время от времени часть портретов заменяются другими, иногда остаются пустые места и только спустя несколько дней появляются новые. А сегодня я захожу утром, а пара портретов просто повёрнута лицом к стене, наверное, не успели снять. Я не утерпел, один развернул
посмотреть, кто там. Оказалось, Косиор.
— А это кто? — вопросительно посмотрела на Василия Саня.
— Саня, да ты что! Говорят, именно он устроил голод на Украине в тридцать третьем году.
— Ну, чего ж о нем жалеть. Мы еле выжили в тот год, — посмурнела Саня.
— Да разве я жалею? — Василий махнул рукой.
Помолчав, чуть ли не в укор себе, добавил:
— А я голод в армии пересидел.
Года через два у них родилась идея перебраться в Днепропетровск. Василий съездил туда пару раз и на окраине города договорился купить домик, куда они вскоре и переехали. Окончив краткосрочные курсы, он устроился работать продавцом. И покатилась у них размеренная жизнь. Мальчуган быстро рос, радуя родителей, а иногда и доставляя немало хлопот, так как был очень активным и часто забирался куда не следовало. Саня не работала, не с кем было оставить малыша, но они не бедствовали,
зарплаты Василия им вполне хватало. Он даже мог позволить себе побаловать сына, почти каждый день принося тому пирожное.
Однажды вечером Саня рассказала Василию:
— Знаешь, сегодня в магазине только и разговоров о договоре с Гитлером. Как можно верить такому извергу? Как ты думаешь, неужели будет война?
Василий решил отшутиться:
— Ты же слышишь, как везде поют: "Если завтра война, если завтра в поход, если тёмная сила нагрянет, как один человек весь советский народ за свободную Родину встанет". Враги наши это тоже слышат и вряд ли решатся на нас напасть.
Потом посерьёзнел:
— Саня, я в гражданскую пацаном был, но все тогдашние ужасы помню. Людей, как траву, косили. После мировой войны всего двадцать лет прошло, неужели все забыто? Не верю я, что у людей такая короткая память.
Как-то после окончания рабочей недели в субботу Василий и Саня сидели на кухне за поздним ужином, обсуждали текущие проблемы, которых в своём доме всегда полным — полно. Василий мечтательно произнёс:
— Саня, вот за лето мы ремонт в доме закончим, а осенью я хочу пойти на шофёрские курсы. Я узнавал, можно за два месяца стать шофером.
Саня, не отвечая, помолчала, задумавшись, а потом говорит:
— Слушай, Вася, а завтра же двадцать второе июня.
— Ну да, — удивился Василий, — а что в этом такого? Двадцать второе июня тысяча девятьсот сорок первого года, воскресенье. Правильно?
Саня улыбнулась:
— Правильно-то правильно. Но завтра у тебя день рождения и тебе исполняется ровно тридцать лет.
— Смотри, как ты здорово помнишь, — покрутил головой Василий, — я и забыл об этом. Но мы же никогда дни рождения не отмечаем.
Саня возразила:
— Нет, это особый случай, такую дату надо отметить. Я испеку пирог, и мы посидим, почаёвничаем. А теперь давай спать. Малыш уже третий сон видит.