Виктор Фролов __ ПОРАЖЕНИЕ
 Московский литератор
 №1 январь, 2018 г. Главная | Архив | Обратная связь 



Виктор Фролов
ПОРАЖЕНИЕ

     Маринка долго не могла уснуть. Стонала, поджимала ноги к животу. Усталость и поздний час брали своё: веки смыкались, голос ослабевал — но затем расслабившееся худенькое тельце вдруг напрягалось, словно прислушиваясь к затаившемуся недугу, и всё начиналось сначала.
     Игорь сидел на придвинутом к постели стуле и с тоской наблюдал за перемещением светлых и тёмных зон, образованных на бледном личике, неяркой лампой настенного светильника. Сильные руки его бесполезно лежали на коленях и машинально теребили край простыни.
     — Папа, папочка! Очень больно, сделай же что-нибудь! — в который раз воззвал к помощи исполненный муки дрожащий голосок. Эта слепая вера ребёнка в могущество отца, его способность отвести боль и беду не радовала, а, напротив, ввергала в отчаяние. Что он мог поделать ночью в гостинице незнакомого города с некстати настигнувшим их приступом. Таблетку, которую он дал дочке сразу же при первых проявлениях боли, организм не принял. Пришлось поднять её с постели и проводить в туалет, расположенный в другом конце гостиничного коридора.
     Осталась последняя возможность отогнать боль — надолго ли! — предложить обезболивающее.
     Лекарство подействовало и девочка, наконец-то, успокоилась. Затихла. Казавшаяся голубоватой ладошка разжалась, выпустив затекшую от неудобного положения мужскую руку. Игорь, стараясь двигаться бесшумно, погасил лампу, но ложиться не спешил. Он вернулся в кресло, откинулся на спинку, прикрыл глаза, задумался.
     За окном на ночной мостовой музыкально пропел клаксон известившего о своём прибытии автомобиля. Захлопали дверцы. В нетрезвые мужские голоса вклинился вызывающе резкий женский смех.
     Как на экране, в памяти стали прокручиваться события ушедших суток, перемежаясь эпизодами из прошлого…
      
     Поездки с дочерью никогда не были ему в тягость. Впервые он рискнул взять её с собой на отдых, когда девочке было около девяти лет. С тех пор совместное проведение отпуска стало для них традицией и никогда не приносило особых осложнений. Конечно, не обходилось и без "семейных" сцен, которые, впрочем, к обоюдной радости быстро забывались.
     Трёхдневная автобусная экскурсия вовсе не сулила неожиданностей и началась вполне заурядно на шумной привокзальной площади. Две группки экскурсантов, сформировавшиеся по принадлежности к организациям, сообща заказавшим автобус, держались разобщённо и независимо, отвлекаясь от пустой болтовни лишь на  проезжающие мимо автобусы, угадывая "свой". В то же время исподволь с интересом изучали незнакомых попутчиков.
     Игорь курил в стороне от группы, не принимая участия в общем разговоре. Зная характер Маринки, он не сомневался, что дочь в первых рядах проскользнёт в чрево машины и займёт удобные места.
     Эту высокую молодую женщину, подошедшую позже других, он выделил сразу. Усмехнулся показавшемуся милым неподдельному испугу, с которым незнакомка отшатнулась от внезапно взлетевшего в её сторону с замусоренного тротуара сизокрылого дармоеда.
     С трогательной озабоченностью на лице она несколько раз подходила то к одной, то к другой группе, выясняя одни и те же вопросы: куда и в котором часу они отправляются, кто старший группы. Игоря почему-то обрадовало, что у женщины нет знакомых среди экскурсантов.
     Когда, забыв о такте и приличиях, туристы, пихая друг друга, разместились, наконец, в салоне, Игорь с огорчением констатировал, что вызвавшей его симпатию пассажирке досталось неудобное место в конце автобуса. Однако, это он отметил с удовлетворением, рядом с прелестницей восседала пожилая усатая дама, мающаяся с объёмным баулом, не желавшим поместиться под сидением.
     Не раздумывая, Игорь подошёл к женщинам, без лишних церемоний предложил помощь. За это он был вознаграждён удовлетворённым мычанием хозяйки багажа и благодарной улыбкой на слегка порозовевшем под его пристальным взглядом лице её соседки.
     В пути он часто оглядывался, будто какая-то сила заставляла его смотреть на особу, казавшуюся всё более привлекательной. Иногда он ловил ответный, несколько смущённый, но явно заинтересованный взгляд.
     Женщина определённо испытывала неудобства — её беспокоил сквозняк из неплотно прикрытого окна. Она надела тёплый свитер и повязала голову лёгким платком, закрыв уши...
     Часа через полтора пути автобус притормозил, свернул с шоссе на площадку перед двухэтажным строением ресторана, напоминавшим очертаниями  терем с иллюстраций Васнецова к народным сказкам. Пассажиры, получив получасовую паузу для реализации активности, принялись осваивать облепившие ресторан киоски и прилавки кооператоров.
     Продвигаясь по проходу между кресел, Игорь услышал за спиной хрипловатый голос:
     — Светлана! Купите мне бутылочку минеральной воды без газа, будьте так добреньки!
     Не оглядываясь, он понял, к кому обращена просьба. Светлана! Конечно же, Светлана — как её ещё могут звать!
     Отпустив Маринку к лотку с сувенирами, он замешкался возле автобуса и, полуобернувшись, протянул ладонь прелестной спутнице. Та, не раздумывая, приняла руку и, опираясь на неё, легко спрыгнула со ступени на асфальт.
     —  А где же ваша девочка, с мамой ушла? — прозвучал внешне простодушный вопрос.
     — Да нет, вон она, безделушки рассматривает. Маму мы с собой не берём, люди самостоятельные.
     Возникшая в момент соприкосновения рук тёплая волна целиком охватила Игоря.
     — Светлана!.. — с удовольствием выговорил он, — Светлана, минеральную воду для вашей соседки я куплю. Вы лучше прогуляйтесь, осмотритесь!
     Дальнейший путь Светлана провела на сидении рядом с Маринкой, с радостью приняв предложение поменяться местами, а он торжествовал, наблюдая сзади, как оживляется женская беседа.
     В гостинице поселились на одном этаже. Не удивительно, что и ужинали в ресторане за одним столиком, А после, по совету отца, девочка пригласила новую подругу в гости, выпить чаю.
     Вечер прошёл прекрасно. Игорь, находясь на верху блаженства, развлекал дам светской беседой, с лёгкостью меняя темы. Светлана, как редкая женщина, с интересом слушала, искренне восхищаясь эрудицией и ораторским даром собеседника. Даже Маринка, без особого почтения обычно внимавшая монологам отца, тактично сдерживала проявления свойственного ей нигилизма.
     Расстались они довольные как фактом состоявшегося знакомства, так и друг другом.
      
     Сквозь дрёмные размышления Игоря прервала всхлипнувшая во сне девочка. Стараясь не скрипнуть креслом, отец поднялся, натянул сбившееся одеяло на плечи дочери и лёг в свою постель…
     Утром Маринке стало лучше. Боль, напуганная пробившимися сквозь пыльное окно лучами солнца, пятясь, отступила, затаилась где-то в ожидании подходящего момента для нового нападения. Девочка, ощущая её потаённое присутствие, остерегалась резких движений, даже слова произносила размеренно и приглушённо.
     По пути в ресторан к завтраку они постучались к Светлане и долго молча ожидали её выхода, сидя на подоконнике. Наконец она, отдохнувшая и посвежевшая, весело улыбаясь новым друзьям, выпорхнула в коридор, в готовности окунуться в зрелища и развлечения.
     Позавтракав, они втроём вышли из вестибюля на улицу, оказавшуюся набережной, и направились к смотровой площадке возле памятника известному лётчику. Отсюда брала начало монументальная гранитная лестница, спускавшаяся к реке, и открывался вид на спящие у причала белые пассажирские пароходы. Чайки с гвалтом кружили над серой водой, описывая круги над узкой косой, застроенной монастырскими сооружениями, ныне превращёнными в производственные цеха.
     Едва увидев, Игорь впился взглядом в эти строения. Что-то до боли знакомое померещилось ему, никогда до того не бывавшему в этом городе, в  величии поруганных храмов. Он застыл в предвкушении чуда, жадно впитывая панораму, пытаясь понять,  вспомнить что-то ускользающее, проникнуть в тайну. Ему хотелось петь, кричать, немедленно, не сходя с этого места создать что-то великое, но глаза некстати застилали слёзы, к горлу подступил комок…
     Спутницам, похоже, передалось необычное состояние мужчины — они взобрались на парапет и застыли в восторженном созерцании с видом готовых взлететь птиц.
     Пора было возвращаться. Игорь помог спрыгнуть на асфальт дочери, а затем, подчиняясь нахлынувшему вдруг порыву, взял Светлану на руки и нежно, медленнее, чем требовалось, опустил рядом с собой на тротуар. Ощутив под ногами опору, женщина сразу не отстранилась, а, подняв голову, внимательно, будто увидев впервые, посмотрела ему в глаза. В её пристальном взгляде Игорю почудилась не холодная расчётливость, а подлинная заинтересованность и из глубины идущая искренняя признательность…
      
     День начался экскурсией по городу, а завершился посещением драматического театра.
     Вечером, пожелав Маринке "спокойной ночи", Светлана опустила голову и, не обращаясь прямо к Игорю, вышедшему за дверь номера проводить её, произнесла, будто сама себе:
     — Кажется, завтра я навсегда потеряю хорошего человека…
     Вернувшись к себе, Игорь долго не мог успокоиться — так подействовало на него сказанное Светланой. Он попытался читать, но бессмысленно скользящие по строкам глаза застывали, будто запнувшись на каком-то слове, которое после многократного мысленного повторения утрачивало исконный смысл. Он слышал, что дочь обращается к нему, но отвечал невпопад, а сам размышлял, размышлял…
     Разлад с женой выказался вскоре после появления на свет Маринки. Они давно фактически жили, как добрые соседи.  Лишь внешне —  оба  полагали, что  "ради дочери" — соблюдали видимость супружеских отношений, по сути, издевались над собой, каждый считая себя свободным от взаимных обязательств. О физической близости не было и речи много лет.
     Воспитанный без отца, Игорь с ранних лет усвоил благоговейное почтение к абстрактной женщине. Боязнь оскорбить нетактичностью очередной предмет поклонения не позволяла ему проявлять в отношениях особую решительность. По этой причине и связей-то более или менее устойчивых у него не случалось. Эпизодические сближения возникали настолько редко, что к последующей романтической встрече начисто утрачивался опыт предыдущей. Так и жил он в романтических грёзах, надеясь наяву отыскать в чересполосице бытия идеальную незнакомку, готовую упасть в его объятия, жаждущую в сладостном упоении искать томным полуоткрытым  ртом его вибрирующие в судорожной страсти губы…
     Он принял решение. Движения сделались уверенными, только руки слегка подрагивали, когда он взял пакетик с медикаментами, нашёл обезболивающее, выдавил из облатки таблетку. Потом, подумав, взял другую упаковку и добавил ещё одну, успокоительную. Бросив обе таблетки в приготовленный для дочери чай, старательно перемешал вместе с сахаром.
     — Вот, Марина, выпей! Надо промыть желудок чаем, чтобы ночью не болел.
     Девочка послушно взяла стакан,  выпила чай, легла. Щёлкнув выключателем, Игорь ушёл в душ и побрился. Когда он вернулся в комнату, девочка уже спала…
     Минуты, словно резиновые, издевательски медленно сменяли одна другую. Он лежал на спине, заложив руки за голову. Сна не было. Ровно дышала Маринка. За стеной монотонный гул мужских голосов время от времени прерывался всплесками женского смеха, переходившего в визг, звоном посуды, резким стуком передвигаемых стульев — шла нормальная ночная гостиничная жизнь. Через неплотно сомкнутые шторы проникали в номер и, скользнув по стене, исчезали в углу за шкафом отсветы фар, проезжавших по набережной автомобилей.
     Выбор сделан, но на душе было муторно, как бывает спустя время, когда высветится в памяти смысл когда-то бездумно брошенной фразы или по малодушию совершённого поступка, и сделается совестно и больно от бессилия исправить, объясниться…
     Игорь забылся, а открыл глаза с одновременно спасительной и пугающей мыслью:  "проспал"! Часы показывали начало шестого. Он осторожно оделся и выскользнул в пустынный коридор.
     Ему, не имевшему авантюрного опыта, всюду мерещились опасности. Казалось, что за каждой дверью кто-то прислушивается к его лёгким шагам, а за углом притаились администратор с дежурной по этажу, приставленные блюсти моральный облик постояльцев. Несколько раз он замирал в готовности повернуть назад или с независимым видом спуститься по лестнице в вестибюль к телефону-автомату.
     Достигнув, наконец, заветной двери, помедлив секунду, едва слышно постучал костяшками пальцев: два длинных, три коротких. Тут же, словно его ждали, в номере послышалось шуршанье, скрипнул повернувшийся в замке ключ, и в полуоткрывшийся дверной проём выглянула улыбающаяся Светлана.
     — Вы не знаете, как пройти в библиотеку? — пробормотал в смущении Игорь.
     — Да заходи скорее, — усмехнувшись старой шутке из популярного фильма, шепнула женщина, шире раскрыв дверь. — И запри за собой!
     Сбросив халатик, она юркнула под одеяло, а Игорь неуверенно уселся на край постели, кляня себя за нерешительность и неумелость. Так бы и сидел он, терзаясь сомнениями, вымучивая вступительную фразу, лишнюю в создавшейся ситуации, если бы более решительная Светлана не разрядила напряжение. Она рывком приподнялась от подушки, обхватила его шею гибкими смуглыми руками и медленно опустилась навзничь, увлекая за собой с радостью покорившегося ей мужчину.
     Теперь он знал наверное, что позволительно всё. Его губы лихорадочно заметались по лицу, шее, груди женщины. Время от времени, с сожалением  прерывая  поцелуи,  он шептал, как умел нежно, сам в тот момент веря своим словам:  
     — Ты прелесть, Светлана, ты — самая чудесная женщина на свете! — на что расслышал в ответ лишь насмешливое:
     — Ах, как нехорошо, дружок, изменять жене!
     Они обнимались, ласкали, целовали друг друга. Их, уже обнажённые тела, извиваясь в предвкушении блаженного мига соития, презрели утлое казённое ложе, попрали, смяли его покровы.
     Внезапно движения Игоря утратили уверенность. Где-то в неизведанных глубинах подсознания зародилась сначала робкая, но неумолимо тяжелеющая, как капля из плохо завёрнутого крана, всё поглощающая мысль о дочери. То не было ещё  раскаяние, злое презрение к собственному легкомыслию, которое ему суждено было неоднократно пережить позже, проклиная услужливую память, с садистской точностью воссоздающую и движения его руки, тщательно перемешивающей брошенные в стакан белые кружочки, и прозрачную кожу личика девочки с доверчивыми глазами, и её худенькие ручки без сомнений принявшие протянутое отцом питьё…
     — Ну что же ты, милый! — подзадорил его зов Светланы.
     Но Игорь в смятении понял, что бессилен откликнуться на него. Что-то странное приключилось с ним и, продолжая ласкать женщину, имитируя страсть, он ощутил, что влечение к ней сначала ослабло, а затем сменилось безразличием, граничащим с неприязнью. Столь позорное поражение он испытывал впервые.
     "Что же произошло?" — в панике пытался Игорь доискаться причины. "Предшествующая бессонная ночь?  Отсутствие стимулирующей дозы алкоголя, непременно предваряющей в последние годы близость с женщиной?"
     Надо было срочно искать выход из положения, тем более что и Светлана уже почувствовала нелады у партнёра. Она молча отстранилась, прервав ласки, и с грустным удивлением посмотрела на мужчину.
     — Извини, Света, я что-то не в форме сегодня. Никогда такого со мной не было. Понять не могу, что так на меня подействовало, — попытался срывающимся голосом оправдаться он. — Вообще-то у меня всегда всё в норме! Может быть, отдохнём немного?
     — Да нет, Игорь! Уже пора одеваться к завтраку. Ты иди, а то Мариночка, наверное, проснулась, — с вежливой отчуждённостью пресекла женщина его лепет…
      
     Маринку он поднял с трудом. На завтрак они прошествовали молча, и там, Игорь с облегчением, а дочь с удивлением, увидели, что три места за их столиком свободны. Светлана же ведёт о чём-то оживлённую беседу с женщиной-экскурсоводом и шоферами автобуса в другом конце ресторана. В сторону вчерашних друзей она не повернула и головы…
     Весь обратный путь девочка дремала, доверчиво прижавшись щекой к надёжному плечу отца.