МОЙ КРЕСТ
До мерзости недужен,
быть может, по судьбе,
Я с горечью не нужен,
не нужен сам себе.
Стою почти пропащий
на ледяной меже,
И крест в душе горящей
обуглился уже.
А за ненастьем чёрным
ни огонька во мгле...
Но тихо зреют зёрна
в неведомой земле.
И дальней буре внемля,
всё замерло окрест.
И в ледяную землю
пророс горящий крест.
* * *
Смолой сосновый плакал лес,
Вбирая адский запах серы.
И прах дождей летел с небес,
И сердцу не хватало веры.
И небо медное дотла —
В плавильне солнечной сгорало,
И в сердце горькая зола —
В крови никак не остывала.
И свет волною смоляной
Метался в тишине незрячей,
И смерть стояла под сосной,
Взгляд ледяной от солнца пряча.
Я в знойной бездне не пропал,
И жизнь меня не затоптала…
Но зря, дурак, торжествовал,
Что смерть в трёх соснах заплутала…
Я всё своё забыть хочу!
И нынче, на ущербе мая,
В трёх соснах заплутав, молчу,
И смерть молчит, как не родная…
666
Двоятся дьявольские числа,
Теряя в спешке тёмный смысл…
Но в поле чистом — ох, — нечисто!
Да и закат ненастно мглист.
Двоятся, исчезая, лица,
И надо быть — ну, как не быть.
А я давно самоубийца,
Но все хотят меня убить.
И морок злого бессознанья
Ясней реальности живой.
И я в безумье ожиданья —
Почти убит самим собой.
Но образ мира убывает, —
И я стою на склоне дня,
Где все друг друга убивают,
Где без меня убьют меня!..
Где ничего не повторится,
Где все друг друга не простят,
Где неземные, злые птицы —
К земле поверженной летят…
* * *
Вот и всё, вот и всё, вот и всё!
Вот и кончилось время моё…
Тёмный ноль на железных часах.
Чёрный снег в ледяных небесах.
Чёрный снег обращается в дым
И, как смерть, образ мира незрим.
Не осталось в душе ничего,
И со мной, и за мной никого!
Глухо сгинули в бездне года,
И как будто не жил никогда!
И неведом последний ночлег,
И не тает в руках чёрный снег.
Время кончилось, — вздрогнула высь…
Вот и всё, — начинается Жизнь!
ОТКРОВЕННОЕ — НЕСОКРОВЕННОЕ
Клён ты мой опавший…
Сергей Есенин
Ничего не достиг,
Ничего не постиг…
Был завидный мужик,
Стал занудный старик.
Получил я от жизни по жабрам,
И не нужен ни бабам, ни швабрам!
Я ни правым, ни левым не нужен,
Словно пьяница высохшим лужам…
И дрожу — ну, как в лужу попавший,
Эх ты клён, ты мой клён неопавший!..
ГРОЗОВОЙ МИГ
Как тошно, как душно, как страшно,
Как будто не жил никогда!
Но билась, бугрилась на пашне —
В огне громоносном вода.
Гроза уходила по взгорью
Дорогой своей огневой,
Как будто с последней любовью,
Навеки прощаясь со мной.
И движимый волей Небесной,
Омывшись в небесной крови,
Я, словно с последней надеждой,
Прощался с грозою любви…
И вечность разлукой казалась…
И маялась явью иной —
Вся жизнь, что ещё оставалась —
Во мне на земле грозовой.
ОСЕНЬ ЖИЗНИ
В дыму осенняя стерня
и некуда спешить,
Ведь смерть сегодня без меня —
не может дня прожить.
И я с душой в седой крови —
во сне и наяву —
Без смерти, словно без любви, —
и дня не проживу...
* * *
Эта жизнь, может быть, повторится,
Но сполна повторятся не все...
И в тумане Луна серебрится,
Как хрустальная роза в росе.
И в преддверии мира иного —
Вдруг запела в пустыне струна...
И Луна к повторенью готова,
Жаждет в Солнце воскреснуть Луна.
Я вот-вот обращусь лунной тенью,
И Луне, как любимой, кричу:
"Не хочу, не хочу повторенья!
И вообще ничего не хочу!.."
Всё безумнее морок астральный.
Оборвалась в тумане струна…
И осыпалась розой хрустальной —
В дым-песок ледяная Луна.
Я вот-вот сам себя потеряю,
И такое, такое творю!..
Будто жизнь не свою повторяю,
Будто смерть больше жизни люблю...
* * *
Эй, стихотворец, не карябай
грязными ногтями гранит вечности,
а лучше подстриги ногти и заодно,
друг мой, голову помой!
Что мне слава?! Воскреснуть бы в Слове
После смерти хотя бы на миг,
А не сгинуть в словесной полове —
Между строк ненаписанных книг.
Где хорошее борется с лучшим,
Там плохое всегда победит.
И навеки исчезли в грядущем
Золотые сады Гесперид.
Пустота раскрывает объятья,
И ничто для иных берегов —
Ни восторг недалёких собратьев,
Ни молчание умных врагов.
Всё страшнее гранитные ночи,
И пора эту жизнь забывать,
А не тупо искать между строчек, —
То, что смертным не надобно знать.
И не надобно жаждать иного,
И ногтями карябать гранит —
Там, где свет обращается в Слово,
Там, где Слово Молчанье хранит!
ВОЗМЕЗДИЕ
В пустынях духа — гул и гром,
и небо, как гранит.
И камень в инее седом
глухую боль таит.
Ты за собой захлопнул дверь,
не ведая потерь...
И в старом доме у реки
тебя не ждут теперь.
Ты позабыл свою любовь,
как недобитый зверь.
В пустынях духа твой приют,
не в доме у реки...
И глухо по ночам поют
змеиные пески.
Эфирный свет в глазах любви
над пеплом бытия...
И на окраине земли,
от неба боль тая,
В холодном камне, как в огне,
душа и боль твоя.
СОСТРАДАНЬЕ
Давным-давно виски седы,
И что ни день, то вестник тризны...
Но словно в бане без воды, —
Чего-то жду от этой жизни.
Темна небесная стерня, —
И ничего никто не знает...
Но жизнь упорно от меня
Чего-то тоже ожидает.
И хор светил в эфирной тьме
Молчит в тяжёлом ожиданье.
И я вне жизни! Но во мне —
Она, как Божье Состраданье.
* * *
И обозначен времени предел
По краю бездны круговой чертою.
Лев Котюков
В безумном помрачение светил
Над жалкими пространствами земными,
В давильне беспощадных тёмных сил —
Душа вот-вот — моё забудет имя.
Всё — страх и прах, на суше и в морях!
О, как бы так, чтоб жизнь не изничтожить,
Исчезнуть навсегда в неведомых краях,
Где разлюбить никто меня не сможет.
Где лишь восторг у бездны на краю,
Как пред вратами солнечного рая,
Где в Божьем сне приветит жизнь мою
Душа любви, как роза золотая.
Там въявь преобразится жизнь моя,
И путь к преображенью обозначен...
Там гибельный восторг небытия —
Бессмертью неземному равнозначен.
ЛЕСНАЯ МОЛНИЯ
В далёком, словно в настоящем,
От гибели на волоске,
Я выхожу из тусклой чащи
К лесной, неведомой реке.
И как во сне, в воде рассветной,
Себя без страха вижу я…
И вроде жив, но где ты, где ты,
Душа незримая моя?!
Ведь эта жизнь — как Божья милость —
Ещё, как будто, не прошла…
И, чуть отпрянув, отразилась
На миг в реке моя душа.
Но, словно молния лесная,
Исчезла разом под водой,
Как бы страшась, что явь иная —
До срока овладеет мной.
А нынче в гуле адских молний —
Душа, иную явь храня,
Как будто ничего не помнит —
И не боится за меня…
ЗА ВСЁ!!!
…Я не дрожу у бездны на краю, —
И пусть дрожит за мной земля сырая!
Я от любви ни слова не таю,
И в лунных розах бездна ледяная.
Лев Котюков (Из потерянного
стихотворения времён нездешних)
Последний миг душе неведом,
Нет смысла в тайной ворожбе…
И за последний миг любви —
Я все творения свои,
И все любовные победы
Готов сполна отдать Судьбе.
Готов сгореть в мечтах безумных,
Что наваждением во мне.
И возвратить слова — безмолвью,
Забывшись до конца любовью,
В краю, где бездна в розах лунных —
Приветно светиться во тьме…
ПЕРЕД ИСПОВЕДЬЮ
Не последним слыву средь мужчин…
Эй, завистники жалкие, тише!!!
В этой жизни я всё получил —
Ниже плинтуса и — выше крыши.
Но в трисолнечном сне бытия
Не всегда дорожил своим даром…
Не отказывал женщинам я,
Даже ради любви к гонорарам.
Я сумел сам себя победить,
Упиваясь тщетою победной,
И привычка природная — жить —
Обратилась привычкою вредной.
Я себя раньше срока загнал
На ухабах обугленных пашен...
Вредоносных привычек кагал —
Лишь покойникам бодрым не страшен.
К этой жизни я слишком привык,
А пора отвыкать понемногу,
Ведь ещё не настолько велик,
Чтобы лично представиться Богу.
И не зря нынче скорби гнетут,
И неладно, то в общем, то в личном…
Но уверен: сполна — Страшный Суд
Разберётся с моим невеличьем!
СЕДОЕ СОЛНЦЕ
Я жизнь свою почти уже не помню, —
Всё где-то там, в полузабытых снах,
В пустынных долах, в смутных городах,
В мерцающем молчанье страшных комнат.
Всё где-то там, где нет меня давно, —
Вне времени, вне смысла, вне сознанья,
В томленье неземного ожиданья,
В котором ничего не решено…
В котором постижима воля рока —
Бог тёмного лукавства тайных книг.
Но если б там возникнуть хоть на миг,
То значит здесь исчезнуть раньше срока.
Пусть кто-то здесь смеётся за спиной…
Я всё решил! Я ничего не знаю!
Я сам в себе без срока исчезаю!
Седое Солнце тает надо мной…
* * *
Ничего мне от жизни не надо!
Ничего, кроме жизни самой…
Я сбежал этой ночью из ада,
Но иду, как придурок, домой.
Где меня поджидают угрюмо —
Слуги бездны в рассветном дыму,
Чтоб сграбастать без лишнего шума —
И обратно упечь, как в тюрьму.
Я об этом заведомо знаю,
Не надеюсь: авось пронесёт…
И давно моя сущность земная
Ничего в этом мире не ждёт.
Заметут меня бесы железно,
Не дадут даже чаю попить,
Но не смогут в преддверии бездны —
Божью волю во мне сокрушить.
Никуда я от Бога не денусь, —
Ни во тьме, ни в безумии дня…
Оттого ни на что не надеюсь,
Чтоб надеялся Бог на меня…
ЗАПРЕДЕЛ
Я там, где других и в помине нет!
Я словно свеча, что горит с двух сторон.
Я между огней, я пепел и свет,
А всё остальное — незримый сон.
Я нынче так зашёл за предел,
Что впору жизнь навсегда забыть…
И злая тьма невидимых стрел
Готова душу мою пронзить.
Чтоб в кровь обратилась моя душа —
И сгинула в недрах земли сырой…
И там успокоилась, не дыша,
Навек позабыв о жизни иной.
Но я остаюсь собой навсегда!
Я между огней. Я пепел и свет!
И я — за пределом, но вот беда —
Моей души в запределе нет!
ГЕРОЙ НЕ НАШЕГО ВРЕМЕНИ
(Лермонтовский мотив)
Ничего от жизни не таю,
Не дрожу у бездны на краю,
За спиной дрожит земля сырая…
И себе, как зеркало, не лгу.
И себя, — ну, видеть не могу!
Вот дожил, эх, мать моя родная!
Но в одном никак не виноват,
Что идёт за мною следом ад —
С неизбывной завистью земною…
В остальном виновен — только так,
Ибо по рожденью не простак,
Ибо до рожденья Бог со мною.
И в пределах северных светил —
Я своё по полной получил,
Но не сгинул в огневой купели.
И не в гиблой тьме небытия,
А по жизни — с Лермонтовым я
Должен стать под пули на дуэли.
И проверив верный пистолет,
Вместе с юным гением чуть свет —
Выхожу без страха на дорогу…
Ничего от жизни не таю,
Не дрожу у бездны на краю.
И за это — слава, слава Богу!!!
АНГЕЛ-ГЕНИЙ
Во дни погромов и гонений,
В годины вражеских побед,
Хранил от бед мой ангел-гений
И обращался пепел в свет.
Но я не ведал Воли Божьей, —
И лишь свободой воли жил…
И самого себя ничтожил,
Влекомый роем тёмных сил.
Но ангел-гений неотступно,
Как свет из пепла возникал…
И разом морок полутрупный —
Куда-то влево отступал.
Я спас себя в земной юдоли
От гиблых, пепельных теней.
Но тёмный смысл свободы воли —
Доселе жив в душе моей.
И ни погромов, ни гонений,
И вроде отступило зло.
Но отчего, мой ангел-гений, —
Ты так вздыхаешь тяжело?..
ТАЙНА ЖИЗНИ
Никто не спасётся в безумье —
Над пропастью в скошенной ржи,
Никто в этом мире подлунном
Не ведает тайны души.
Никто тайну жизни не знает,
Никто никому не судья!
А смерть за углом поджидает,
Как жизнь поджидает тебя…
В ПОСЛЕДНЕМ ОДИНОЧЕСТВЕ,
ИЛИ
В НОЛЬ БЕСКОНЕЧНОСТИ
Глухие, неохотливые дни,
И в сумерках уныло мысли топчутся:
Неверие бездарности сродни,
Неверие страшнее одиночества.
И в инее, в преддверии Зимы,
Надгробья с именами полустёртыми,
И плачут за пределом вечной тьмы —
Бесплодные деревья, дважды мёртвые.
Но нет нигде могилы дорогой,
И дабы до неверья не отчаяться, —
Я быть перестаю самим собой, —
И странно, что вот это получается.
И в тёмной, леденящей тишине
Молчит со мною выжившее деревце,
Но в сумерках сознанья, как во сне,
Ноль-бесконечность, ну ни как не делится!
Но я, пожалуй, не сойду с ума,
И пусть кому-то дьявольски хохочется…
И, может быть, любовь моя сама —
Найдёт меня в последнем одиночестве.
КЛЮЧИ ОТ САДА
Если раньше женщины
на меня вешались,
то нынче они
на мне висят.
Ни тихих песен, ни огней
в провалах сада.
И ключ от выбитых дверей
искать не надо.
Искать не надо ничего
В глухих провалах.
И никого, и никого —
На переправах.
Но лезут, будто бы извне,
Дурные мысли.
И словно женщины на мне —
Деревья виснут.
Привет обманутым мужьям, —
И славным дамам,
Но пуля, что пошлёт к чертям, —
Как рок упряма.
Но это всё не в первый раз —
В земной юдоли.
И воля рока в судный час —
Не Божья воля.
Нет никому пути назад, —
Предел отмечен…
Иду без страха в мёртвый сад —
Себе навстречу…
ПОСЛЕДНИЙ ЛИСТ
Последний лист упал на карниз
И сник в морозе крутом.
И день в трубе водосточной завис,
Забитой гремучим льдом.
И я зависаю почти без сил —
Вне времени в чёрный год,
Чтоб рухнуть в стог ощеренных вил,
Как сноп с тяжёлых высот.
И скверны плоти гнетут мой дух
И в бездне — любовь-полынь…
И сверк металла угрюм и сух,
Как мёртвый песок пустынь.
Могилу любви замели снега —
Под грохот разрыв-дорог…
А помнишь: бежали взахлёб в луга —
И падали в жаркий стог?!
Наш стог разметали, любовь моя,
В неладный осенний час
И вил морозные острия
Во тьме поджидают нас.
И лист последний в снега упал,
А в поле мертвым-мертво…
И всё, что я в сердцах рассказал, —
Авось не поймёт никто…
ЗАБЫТЫЕ СТРОКИ 1970 ГОДА
"Пьют, дерутся — до из-не-мо-же-ния!..
И в сельмаг за добавкой бегут…" —
Я писал о своих похождениях,
И не думал, что это прочтут.
Всплыли строки из тьмы непрочтения,
Из потерянной жизни моей,
Где не знала душа всепрощения,
И не ведала нынешних дней.
Где казалось: вовек не закончатся
Беспросветные, злые года,
Что промчатся сто лет одиночества,
Но не сбудется жизнь никогда!
Строки в память репьями вцепляются,
И зудят, как соринки, в душе:
"Пьют, дерутся и в грязь кубыряются,
И вовек не сойдутся уже…"
Где друзья?! Где враги недобитые?..
Все навеки в юдоли иной…
И в душе моей строки забытые —
Больше жизни и смерти самой…
ЭХО 19-го ВЕКА
Девы, девы,
Где вы, где вы?!
Где невинность светлых слёз,
Где любовь в дерзаньях смелых,
Где невесты в платьях белых,
Где пречистый свет берёз?!
Где вы, где вы
Нынче, девы?!
Как всё скоро пронеслось…
Никого в земных пределах,
Только эхо слов несмелых,
И в сердцах оледенелых —
Только стынь могильных роз…