Наши исполины странно обретали
в гордом сербском роде славное начало,
до могилы самой — их и знать не знали:
по живым героям плакать не пристало.
Только после смерти сербы вырастают
и живут в народе
храбро, пышно, громко, —
мудрость, честь и доблесть —
наконец признают,
чтоб величьем этим уязвить потомка.
Нет, я так не стану,
стыдно мне на тризне
быть одним из хора,
петь в толпе безликой,
я тебя прославлю, Сербский Бард,
при жизни,
для меня, Момир, ты и сейчас великий.
А когда укроет нас навек землёю,
братьями мы будем в вечности с тобою.