Николай Карташов __ РОССИИ ВЕРНЫЙ СЫН
 Московский литератор
 №17 сентябрь, 2018 г. Главная | Архив | Обратная связь 

     


Николай Карташов
РОССИИ ВЕРНЫЙ СЫН
К 205-летию русского поэта, философа, просветителя Н.В. Станкевича

     Вознесенский переулок, что находится в самом центре российской столицы, до 1994 года был улицей и носил имя Николая  Владимировича Станкевича. Старые москвичи хорошо помнят эту небольшую, тихую улицу и даже иногда называют её так, как она сохранилась в их памяти.   
     Кто же такой Николай Владимирович Станкевич? Если спросить людей образованных, хорошо знакомых с литературой, философией и культурой ХIХ века, отвечают: "Станкевич? Как же, как же: глава знаменитого московского философского кружка, в который входили Виссарион Белинский, Тимофей Грановский, Константин Аксаков, Михаил Бакунин, Иван Тургенев… Их имена и по сей день составляют гордость нашей словесности. После себя Станкевич оставил свою знаменитую "Переписку" —  настоящее сокровище раздумий о Родине, литературе, искусстве и религии. А ещё благодаря Станкевичу Россия узнала Алексея Кольцова — замечательного поэта земли русской".
     Николай Станкевич родился 27 сентября (по старому стилю) 1813 года в городе Острогожске Воронежской губернии. Однако "колыбелью" для всей последующей жизни Станкевича стало село Удеревка, где находилось имение его отца. Местность тут была замечательная. Впрочем, её трогательная и волнительная красота сохранилась и по сей день.
     Николенька, как его все называли, был любимцем не только родителей, братьев и сестёр, но и всей дворовой прислуги. Это был мальчик весёлый, здоровый, общительный и необычно резвый. Он рано выучился читать. Чтение стало его первой страстью с самых ранних дней детства.
     Когда Николеньке исполнилось девять лет, отец определил его в уездное училище, которое находилось в Острогожске. В сравнении со многими уездными городами, Острогожск жил полнокровной духовной и общественной жизнью. Недаром в губернии его возвышенно величали "Воронежскими Афинами". Училище Станкевич закончил с отличием, получив за свои успехи похвальный лист. Дальнейшим местом его учёбы стал Воронежский благородный пансион.
     Известный русский историк Н.И. Костомаров, учившийся в том же пансионе, писал в своей "Автобиографии": "В числе моих соучеников был Станкевич, оставивший по себе самую добрую память во всех, знавших его, и в особенности в кругу своих товарищей, на которых он оказывал громадное влияние своей симпатичной и честной личностью и недюжинным умом".
     По словам первого биографа Станкевича П.В. Анненкова, в то время юноша прочёл всех классиков и проявил "признаки неутомимой жажды к поэзии, обнаружившейся страстью к стихотворчеству".
     Тогда же юноша, а ему шёл семнадцатый год, создаёт одно из своих крупных и значительных произведений — трагедию "Василий Шуйский". В своём произведении поэт показал заговор коварного и властолюбивого Димитрия Шуйского против умного и талантливого полководца Михаила Скопина-Шуйского и самого царя — Василия Шуйского.
     Литературная критика вполне доброжелательно приняла произведение молодого автора, о чем свидетельствуют сочувственные отзывы в ряде московских и петербургских изданий. "Литературная газета" в номере от 30 июля 1830 года под рубрикой "Русские книги" писала, что стихи в пьесе "везде хороши, чувств много и две-три сцены счастливо изображены". Одно время некоторые исследователи считали, что автором статьи был никто иной, как сам Александр Пушкин. Правда, последние литературные раскопки это не подтверждают. Более вероятно, рецензия была написана редактором "Литературной газеты" А.А. Дельвигом — поэтом и критиком, другом Пушкина ещё с лицейской поры.
      
     В начале мая 1830 года Станкевич отправляет своим родным письмо, где с радостью сообщает о том, что курс наук он успешно прошёл и во всех имеет отличные сведения. Теперь его цель — поступить в Московский императорский университет на словесный факультет. И вскоре он становится своекоштным студентом.
     Учёба Станкевичу давалась, как и прежде,  легко. Он почти не испытывал трудностей при изучении наук. Несмотря на занятость учёбой, Станкевич продолжает писать стихи и публиковать их в "Библиотеке для чтения", "Молве", "Атенее", "Литературной газете". В своих произведениях Станкевич выступает как романтик, в его поэзии сильно влияние немецкого романтизма, особенно Гете. Из-под его пера выходит ряд патриотических, философских и лирических  стихотворений. Вчитываясь в них, можно ощутить и время, их породившее, и существенные, значимые черты духовного облика человека, их написавшего. Вот строки из стихотворения "Кремль":
      
     Склони чело, России верный сын!
     Бессмертный Кремль
     стоит перед тобою:
     Он в бурях возмужал и, рока властелин,
     Собрав века над древнею главою,
     Возвысился, могуч, неколебим,
     Как гений славы над Москвою!
      
     Из-за своей скромности Станкевич большинство своих стихотворений подписывал криптонимной подписью "Н. С-ч". Только близкие друзья и родители знали, кто скрывается за ней.
     Под этой криптонимной подписью в январе 1831 года на страницах "Литературной газеты" было опубликовано и предисловие к стихотворению "Перстень" никому неизвестного тогда поэта Алексея Кольцова. Позже  на деньги Станкевича в Москве был издан и первый сборник стихов поэта-самородка.
     Университетская жизнь Станкевича не замыкалась лишь рамками учёбы. В студенческой среде повсеместно все больше и больше пробивались ростки вольномыслия, распространялась ненависть ко всякому насилию, к правительственному произволу. В университете и за его пределами начали возникать кружки, "тайные общества", участники которых искали новые пути развития России.
     Современник Станкевича, впоследствии известный историк, юрист и публицист К. Д. Кавелин, писал: "Образованные кружки представляли у нас тогда, посреди русского народа, оазисы, в которых сосредоточивались лучшие умственные и культурные силы, искусственные центры, со своей особой атмосферой, в которой вырабатывались изящные, глубоко просвещённые и нравственные личности".
     Именно такой, тесно сплочённый кружок, состоящий исключительно из единомышленников, жаждущих достать истину хоть со дна морского, вскоре создаёт Станкевич.
      
     Первыми, кого принял под свое крыло Станкевич, были Януарий Неверов, Иван Клюшников, Алексей Беер, Василий Красов, Сергей Строев, Яков Почека. К концу 1833 года кружок пополнился значительными силами молодых людей. В их числе — Виссарион Белинский, Алексей Кольцов, Константин Аксаков, Дмитрий Топорнин, Осип Бодянский, Александр Ефремов, Павел Петров, Александр Келлер. Чуть позже, в 1835 году, в кружок влились Василий Боткин, Михаил Бакунин, Каэтан Коссович, Николай Ровинский, Михаил Катков, Николай Кетчер…
     Со многими из этих людей Станкевича связала крепкая дружба, верность которой он и члены его кружка сохранили на всю жизнь. В "Переписке" Станкевича многократно находим слова о том, что он живёт для дружбы и искусства и не видит возможности какой-либо другой жизни для себя. Потребность передать другому все богатство собственного сердца, всю собственную способность к любви и доброжелательству не оставляла его никогда.
     Сам глава кружка был горячей, увлекающейся натурой. Подобно средневековым алхимикам, которые искали философский камень, — чудодейственное средство для получения золота, возвращения молодости, и излечения болезней, — Станкевич упорно отыскивал в философских системах истину. Для него мысль была высшей поэзией и работой. Он всегда был убеждён: занятия философией — обязательная и необходимая ступень к любому другому роду духовной деятельности.
     "Я хочу знать, — говорил он, — до какой степени человек развил своё разумение, потом, узнав это, хочу указать людям их достоинства и назначение, хочу призвать их к добру, хочу все другие науки одушевить единою мыслию".
     Какое место для себя в обществе он готовил? В чем он видел своё предназначение? Впрочем, эти вопросы задавал себе не только Станкевич, но и члены его кружка.
     Станкевич не был бойцом, как, скажем, его друг Белинский, он же — "Неистовый Виссарион". Кстати, это прозвище на манер известной исторической поэмы "Неистовый Роланд" дал Белинскому именно Станкевич. Бунтарь Белинский абсолютно не исключал применения террора в целях скорейшего решения политических и социальных проблем. "Не будет богатых, не будет бедных, ни царей и подданных, но будут братья…", — грезил "Неистовый".
     Он не был сторонником взглядов ещё одного своего друга — Михаила Бакунина, который призывал к немедленному социальному перевороту и требовал "не учить народ", а "бунтовать его". Наш герой не собирался бороться против "России подлой", подготовлять "Русь к топору" и совершать "народную революцию", как это впоследствии стал делать его однокурсник Александр Герцен. Не разделял наш герой и убеждений декабристов.
     Станкевич, если судить по его обширной переписке, воспоминаниям знавших его людей, придерживался совершенно иных взглядов, за что и получил в советскую эпоху клеймо "дворянский просветитель".
     Деликатный и мягкий по натуре, Станкевич считал, что искоренить несправедливость, создать идеальное общество можно несколькими путями. Одним из направлений общественного развития России он считал просвещение. По его убеждению, честный человек должен желать распространения знаний. Они только приведут к избавлению народа от крепостной зависимости.
     Сегодня в современной России политики, учёные, общественные институты упорно ищут национальную идею. Кипят жаркие дискуссии: идти по западному пути, развивать и углублять демократию, или, может быть, возвратиться на круги своя, чуть ли не к допетровской Руси. В этих спорах ищется для России и какой-то особый, третий путь, по которому ещё никто не ходил в мире. Подобные споры были и во времена Станкевича. В горячих схватках участвовали любомудры, западники, славянофилы… И все хотели как лучше, а получалось, как всегда.
     Станкевич, как уже было сказано, одним из путей общественного развития России считал просвещение. Кроме того, говорил он, в обществе должны быть незыблемыми такие устои, как религия и любовь к Отечеству, ибо они составляют их существо.
     Станкевич был идеалистом. Это было признано ещё при его жизни. В то же время, несмотря на абстрактно-гуманистические взгляды Станкевича, никто из современников, как, впрочем, и последующие поколения философов, литераторов, общественных деятелей, никогда не считали его деятельность на ниве философии безрезультатной. Ведь именно благодаря Станкевичу, работе его кружка, сформировались общие, философские позиции мировоззрения людей 30-х годов, были заложены основы новой эстетики.
     В  1833 году Станкевич написал повесть "Несколько мгновений из жизни графа Т***", которая уже в следующем году увидела свет в журнале "Телескоп" под псевдонимом Ф. Зарич. Эта философическая повесть в большей степени автобиографична, её героя Станкевич списал с самого себя. Поэтому практически все события, изложенные в произведении, совпадают с жизненными вехами Станкевича.
     В этот же период Станкевич создаёт во многом уникальный и глубокий философский трактат "Моя метафизика".  В нём автор постав-ил почти все основные вопросы и проблемы, кото-рые тогда волновали просвещённых людей.
      
     Учёба Станкевича в университете и годы его жизни в Москве отмечены многочисленными встречами с писателями, художниками, актёрами, чьи имена золотыми буквами вписаны в историю русской литературы и культуры. Он видел Пушкина, встречался с Гоголем, беседовал со Щепкиным, дружил с Венециановым, гостил у Лажечникова…
     Время донесло до нас достаточно много суждений, оценок Станкевича об этих людях, а также об искусстве и литературе. Они, без всякого преувеличения, актуальны и по сей день, поскольку являются своеобразным ключом к пониманию творчества поэтов, писателей, художников, актёров первой половины ХIХ века
     Летом 1834 года Станкевич успешно завершил учёбу на словесном отделении университета и был утверждён "кандидатом словесных наук". После пролетевших студенческих годов для него наступил, как он выразился, "возраст деятельности". В апреле 1835 года министр народного просвещения утвердил Станкевича в должности почётного смотрителя Острогожского уездного училища.
     Служба почётным смотрителем не сильно обременяла Станкевича. Инспекторские поездки в училище и школы не были каждодневными, что позволяло ему заниматься самообразованием. В свободное время он продолжает изучать историю, философию.
     Однако на фоне ровного и спокойного деревенского уклада жизни было одно весьма неприятное обстоятельство, начинавшее все больше беспокоить Станкевича. Болезнь, которая, подобно клещу, медленно-медленно впивалась в организм Станкевича, называлась чахоткой, а выражаясь современной медицинской терминологией, — туберкулезом. Рецепты лечения этого страшного инфекционного заболевания в российской и зарубежной медицине в то время практически отсутствовали. Поэтому люди, поражённые им, были обречены на долгую и мучительную смерть.
     К началу 1836 года здоровье Станкевича стало ухудшаться: мучили головные боли, преследовала слабость, стягивала грудь, словно петля, одышка… Доктор настоятельно советует ему ехать лечиться на Кавказ. Месяцы, проведённые Станкевичем на Кавказских Минеральных водах, пролетели быстро. Улучшения состояния здоровья нашего героя, к сожалению, не наступило. Тогда же Станкевич начинает всерьёз подумывать о своём лечении за границей.
     Вообще решение поехать за границу у Станкевича зрело давно, едва ли не сразу после окончания университета. Тогда он связывал свои планы с дальнейшим повышением образования. По примеру учивших его профессоров Н.И. Надеждина и С.П. Шевырева, Станкевич собирался послушать лекции крупнейших философов, близко познакомиться с научной и культурной жизнью европейских стран.
     21 июня 1837 года Станкевич был официально отправлен в отставку с должности почётного смотрителя Острогожского уездного училища, а вскоре уехал в Берлин.  
     Берлин тогда считался своего рода Меккой, куда стекались, словно паломники к святым местам, молодые философы из разных уголков Европы и России. Станкевич старался основательно усвоить последнее слово европейской науки и выработать свою научную позицию. С этой целью он усиленно работает над первоисточниками, слушает курсы лекций известных профессоров Вердера и Ранке.
     К лету 1839 года здоровье Станкевича, несмотря на старания зарубежных врачей, стало ещё хуже. Оно сгорало подобно свече. По настоянию докторов  он оставляет Берлин и уезжает в Италию для продолжения лечения. К весне 1840 года Станкевич был уже совсем плох. Много систем и докторов было перепробовано для его лечения. Но, к сожалению, тогдашняя медицина не смогла уберечь его от смерти.
      
     Он умер 24 июня 1840 года в  небольшом итальянском городке Нови, при котором в 1799 году войска Александра Суворова наголову разгромили армию Наполеона. Станкевичу не было и двадцати семи лет…
     "Нас постигло великое несчастие… Едва могу я собраться с силами писать. Мы потеряли человека, которого мы любили, и в которого мы верили, кто был нашей гордостью и надеждой". Эти строки написал из Берлина Иван Тургенев, встречавшийся со Станкевичем незадолго до его смерти.
     ХIХ век, в котором жил Станкевич, давно уже занесён в исторический формуляр времени. Как, впрочем, и век ХХ. Но для нас важно следующее: в этих двух столетиях и уже в новом, двадцать первом, имя Станкевича не затерялось на трактах и шляхах неспокойных эпох. Оно осталось и сохранено в названиях улиц, учебных заведений, учебниках по философии, литературе, искусству, в энциклопедиях, фильмах, театральных постановках, экспозициях российских и зарубежных музеев, памятниках, воспоминаниях людей, хорошо его знавших, а также тех, кто после смерти занимался или сейчас занимается исследованием его быстрой, но яркой жизни.
     Ежегодно, когда наступает золотая осенняя пора, а с ней и день рождения Станкевича, в здешнем радушном краю проходит литературный праздник "Удеревский листопад". Именно там, где бегал он ребёнком, где так радовался жизни, где повстречал Алексея Кольцова, где шалил, охотился и любил… В его честь писатели и поэты читают свои произведения.