Дорогие мои читатели, решила поделиться с вами произошедшими событиями пятнадцатилетней давности, которым и я оказалась очевидцем.
В частном секторе провинциального городка доживал свой век некогда отличающийся своей особенной архитектурой домик.
Стоял он на пересечении двух улиц, что и способствовало хозяину построить его в несколько необычной форме.
С годами дом начал напоминать стоящий в депо и ждущий капитального ремонта трамвай. Годы брали своё. Дряхлел дом, старели и жильцы.
К моменту удивительных и необъяснимых до сих пор событий дом был уже разделён на трёх хозяев.
В середине этого "трамвая" проживала одинокая, преклонных лет, богобоязненная старушка баба Капа. Шли к ней за помощью со всей округи. Бывало, приезжали и с других городов. Многих она исцеляла от недугов телесных и душевных.
Соседи по-разному относились к её сверхспособностям. Но были очевидцами, как она страждущим возвращала возможность говорить, стоять и передвигаться.
Одни считали, что это не более чем совпадение. Другие — проделками лукавого.
Сама же она объясняла всё очень просто:
— Не во мне сила, а в Божьей милости.
Слева от её части дома проживала семья такого же почтенного возраста. Муж Пётр Васильевич и его жена Дарья. Справа — семья более молодая. Поскольку "Василич", так называли Петра, являлся старожилом этого особняка, то и во всех начинаниях, касающихся любых дел по благоустройству, он занимал лидирующую позицию. Надо отметить, что человеком он был непредсказуемым и деспотичным. Всё это накаляло обстановку не только в его семье, но и за пределами родового гнезда.
Ему было далеко за восемьдесят. Но он был крепок здоровьем, что не мешало ему пригубить чарочку-другую "на посошок". Частенько видели его с друзьями по интересам возле пивной. Ежедневные возлияния требовали и дополнительной финансовой поддержки, на выдачу которой Дарья скупилась. Но её ворчания были тихими, без особой злости.
Василич, смекнув, что неплохо бы поиметь что-то и от доходов соседки, демонстративно скомандовал:
— Ты, Капка, тут не хозяйничай. Вы все новенькие, а я вырос в этом доме. Хочу тебя предупредить. Мне твои посетители не нужны. Ежели что — я ведь и прогнать их могу. Так что с тебя бутылка. Гляди сама.
Так и повадился Василич, как кот на сметану. Маленькая худенькая баба Капа не роптала на бесчинства соседа. Но каждый раз, отдавая "дань", не забывала помолиться о его грешной душе: "Господи, прости ему всякое согрешение, вольное и невольное…"
И вот в один из жарких дней августа Василич решил перекрыть свою часть крыши. Их общая крыша и вправду давно пришла в негодность. Обговорив с бригадой строителей цену выполняемой работы и придя к соглашению, он попросил приступить к выполнению как можно скорее.
Весь следующий день бригада из четырёх молодых парней трудилась над его частью дома. Жители соседних домов любовались слаженной работой бригады. Василича особенно радовало то, что теперь его крыша имела явное преимущество перед крышами соседей.
Наступила минута расчёта. Но ему как-то вдруг стало жалко отдавать обговоренную ранее сумму.
Помедлив, он, всё же протягивая деньги, высказал:
— Вот последние, даже на бутылку не осталось. А смочить бы надо. Грех не обмыть…
Рабочие переглянулись. Бригадир, поняв намёк и отсчитав от принятой суммы часть денег, сказал:
— Василич! Вот тебе на бутылку "праздничной". Компанию мы тебе не составим. Домой спешим. Ты уж тут без нас. Бывай.
Повторно испытав приятные волнения, Василич поспешил в магазин. По возвращению незамедлительно приступил к торжественной трапезе. Вскоре изрядно захмелел. Перебравшись на диван с помощью Дарьи, уснул сном младенца.
Тем временем, Дарья, наводя порядок в доме, почувствовала запах дыма, который становился всё более едким. Насторожившись, услышала треск разгорающейся древесины. Сообразив, что где-то и что-то горит, закричала:
— Василич, горим! Вставай…
Убедившись, что на её крик муж никак не реагирует, она начала хлестать его по щекам и раскачивать за плечи.
Но сон Василича под влиянием зелья и ранее был беспробудным, а сейчас, после стольких волнений и выпитого без меры на "халяву", сразил его наповал. Кроме пары нецензурных выражений в адрес тормошившей его жены, он не в состоянии был ничего сделать.
А в её возбуждённом мозгу всё перемешалось. Что делать? Спасать мужа или самой спасаться?
Дарья, поняв, что ситуация с пожаром всё усугубляется, была вынуждена выскочить на улицу и закричать:
— Горим! Люди, помогите….
Крик услышала и баба Капа. Испугавшись, она бросилась к иконам. Но они оказались так крепко прикручены, что её сухонькие слабые руки не смогли снять их со стены. Причитая и молясь, она выскочила на улицу вслед за Дарьей.
Огонь, выпорхнувший из-под конька, всё больше и больше охватывал площадь новоявленной крыши. И с не меньшей быстротой росла толпа любопытствующих из соседних домов.
Василича вынесли ещё до приезда пожарников. Вид у него был жалкий. Дарья, обнявшись с соседкой, безутешно плакала. Только Капа, подняв лицо к небу, что-то тихо шептала.
На глазах испуганной толпы начали происходить невероятные действия. Огонь, охватывающий всё новые части крыши Василича, на определённой высоте вдруг делает невероятный "прыжок" в сторону противоположного конца крыши дома, оставив нетронутой среднюю часть, принадлежащую бабе Капе.
Когда подъехали пожарники, уже догорали две крайние части дома.
Пожар потушили. Какое-то время толпа молчала, как заворожённая. Затем то тут, то там, вначале шепотком, а затем всё громче и громче начали произносить: "Господь милостив, защитил иконы".
Молва о чудесном спасении от пожара бабушкиной части дома разнеслась по всей округе. Наутро лицезреть чудесное явление пришли многие любопытствующие. Но никто так и не смог понять, каким образом огонь спалил крайние части дома, не затронув середину.
По протоколу край крыши воспламенился от газовой горелки ремонтников. Многолетняя ветошь, видимо, какое-то время тлела, а затем воспламенилась. Но почему середина дома оказалась не тронутой огнём, оставалось загадкой.
Очевидное не подлежало объяснению.