Глазкова я постольку знал,
Поскольку был на пире
В похожей на курильный зал
Расхристанной квартире.
Имел по праву тот закут
Почтение в народе.
И между нами был якут
В глазковском переводе.
Неужто все под Новый год
Еще мы живы были,
Якутский славили народ
И ром кубинский пили?
Глазков апломба не терял
На стыках поколений.
Заворожённо повторял:
"Я богатырь и гений!"
Читая, будто бы ворча
В досаде на кого-то,
Он был похож на палача,
Но больше — на енота.
И надо было бы сказать
Вам о глазковских пальцах.
Такими пальцами вязать
И вышивать на пяльцах?
Соринки вынимать из глаз,
Как пробку из бутыли? —
Покруче краковских колбас
У Коли пальцы были!
Часу, быть может, во втором,
В преддверье коммунизма
Мы славили кубинский ром
И ракурсы кубизма.
Какие прелести влекут
Нас в дураково поле?
И вдруг очнувшийся якут
Спросил:
"А правда, Коля,
Ты влез однажды в кураже
На памятник поэта?
Признайся. Пушкина уже
Не привлекут за это".
Глазков сказал ему:
"Милок,
Хочу, могу и смею!
Я пальцы заключил в замок,
Взяв Пушкина за шею.
Я классику шепнул: прости,
Чтоб он не обижался.
Я как дитя к его груди
Приник, прильнул, прижался…
Я с трех часов и до шести
С пожарными сражался!.."
"Да как же так! — возник якут. —
Да это невозможно!
Всё это выдумки!.."
И тут
Легко и осторожно
Глазков по мановенью рук,
Колбасными перстами
Под потолок вздымая, вдруг
Нас поменял местами.
И вновь победно сел за стол,
И глаз прищурил узкий:
"Считайте, я вас перевёл
С якутского на русский!"
Стоит, сутул и узколоб,
На стыке поколений,
Не то дитя, не то циклоп,
Не то и вправду гений.