* * *
Не уверен, что меня крестили,
Если храма не было окрест,
И в миру лампадок не теплили,
И венчать не думали невест.
Разве что у бабушки в каморке,
Получив пасхальное яйцо,
Разгляжу на рыженькой иконке
Вроде бы крестьянское лицо.
Вот и вся наука мне о Боге.
Был ли у меня нательный крест?
Не скажу, не встретив по дороге
Прихожанок из окрестных мест.
* * *
Лампадка погасла.
Всё, помнится, охал,
Что в церковь за маслом
Сходить бы неплохо.
И в храм, вот, намедни
Собраться решил,
Но даже к обедне
Идти не спешил.
Стеснялся молиться
Соборно. И всё же
В Страстную седмицу
(Помилуй мя, Боже!)
Лампадного масла
Лампадке не справил.
Лампада угасла,
Пока я лукавил.
БОЛЬШАЯ САДОВАЯ, 10
Адрес, где при богемном доме
Москвичом киевлянин стал,
По известности на подъёме,
Кто здесь только не обитал.
Любопытные персонажи
Волей автора шли сюда.
Больше всё с театральным стажем,
Ждущим зрительского суда.
Здесь Коровьев и Бегемот
На ролях плутоватых друзей,
А всамделишный чёрный кот
Честно трудится на музей.
Здесь в квартире Мастера нет
Маргариты, зато она
Сберегла его кабинет
На хорошие времена.
"Нехорошей квартиры" свет
Полумраком лечил врача,
Что своих не жалел манжет,
О достоинстве хлопоча.
* * *
Март. Замшевелый запах прели
Смешался с запахом сосны,
И монотонный слог капели
Томит прелюдией весны.
А по оврагу снег ютится,
И не пришла ещё пора
Гнездиться перелётным птицам
И вздохам выпи до утра.
И... пробе нового пера.
* * *
Ветер в марте не дремлет,
Обнимает до слёз,
По ушам меня треплет,
По щекам, чтоб не мёрз.
Принимаю как радость
Эту встречу с весной,
Как прощания данность
Зимней стужи со мной.
* * *
На берегу, когда весна
Ещё не думает о лете,
И лишь румянится сосна,
Встречая солнце на рассвете.
Когда на водах тишь да гладь,
Когда не в контрах птичьи стайки
И местным кряквам благодать,
Что не бранят их утром чайки.
Все в мире. Долго ли смогу
И я желать любви врагу,
Как спящим лебедям?.. Не лгу,
Тревожно мне на берегу.
* * *
Когда теплом не озадачен
И в лихорадке летний день,
От холода дрожу на даче,
Как газовой конфорки тень.
С террасы звёзды небо кажет.
Не сосчитать... И не берусь.
Неважно, что астролог скажет,
Когда забалтывают Русь.
Меня про звёзды не учили,
Зато лихие господа
Свою же родину мочили,
И падала её звезда.
И верил, что Руси за близких
Ещё не выстрадан весь путь,
Когда глядел на обелиски
Военных действий где-нибудь.
* * *
Как часто и даже тогда,
Когда по ландшафтам неблизким
Качали меня поезда,
В пути узнавал обелиски.
Фрагменты, фрагменты страны,
Родного пейзажа приметы
Скупым силуэтом войны
Белели на вёрстах победы.
И этой победы дневник —
Пехотные стансы о доме —
В окопе сложил фронтовик,
Доверив их ротной гармони.
Чтоб после, за сменою дат,
Уже далеко за войной
Догнали нас песни солдат,
Которых мы ждали домой.
* * *
Признать бы мужество в себе
Посмертно в орденах форсить,
Поверив фронтовой судьбе,
И от баталий не косить.
Война к войне, а ты живёшь
И не попробовал шрапнели...
Той, что в гражданскую хлебнёшь,
Сняв одноклассника в прицеле.
* * *
Читаю Библию как будто по складам.
Здесь в родословной на себя увидел,
Что у отца по имени Адам
Сын брата своего возненавидел.
Добравшись до истоков той строки,
Где был исход еврейского народа
От берегов египетской реки,
Иду за Моисеем больше года.
С дороги, что осилят сорок лет,
Дай веры, Господи, не отлучиться,
Пока ещё механика планет
За братьев дарит время помолиться.
* * *
Прозрачным ломтиком луна
Отрезана с какого сыра?
Так и слизнул бы с полотна
Небес далёкого Памира.
Дразнящим ломтиком луны
(не с осетинского ли сыра?)
С таджикской манит стороны
Своя когда-то крыша мира.
* * *
Слова, что у меня в работе,
Не зря настояны на поте,
Как слово жатвы — слово хлеб,
Когда в ладони острый серп.
Как слово жеста — пантомима,
Когда театр во власти мима.
Слова, что принял по наследству,
Не зря в блокноте по соседству.
Что знал бы я о нашей речи,
Не будь она их местом встречи,
Не молвь таких имён она,
Как слово памяти — война.
С войною рядом — обелиск,
А с обелиском слово Минск,
Блокады слово — Ленинград
И слово мужества — солдат.