В ВОЛГОГРАДЕ впервые мне удалось побывать десятилетним школьником, в августе 1974 года. Тогда вместе с родителями я плавал на круизном теплоходе "Клара Цеткин" по чрезвычайно популярному маршруту Москва-Астрахань-Москва.
Целиком двадцатидневную поездку я пересказывать, естественно, не буду: каждый приволжский город и даже каждое крупное селение имели своё неповторимое лицо. Невероятной красотой отличались и береговые пейзажи.
Так вот, Волгоград. Этот город потрясал даже взрослого, не говоря уж о детях. Что там улицы Нижнего Новгорода (тогдашнего Горького) и особнячки Саратова, музеи Самары (тогдашнего Куйбышева) и переулки Углича, — такой монументальности, как на Мамаевом кургане, московская ребятня не видела даже на Красной площади. Ещё нам, безусловно, повезло с гидом. Местный студент-историк, летом подрабатывавший экскурсоводом, дело своё знал хорошо и отношение ко всему имел неравнодушное. Его
подробную и красочную экскурсию я буду помнить всю жизнь. Очевидно, что о памятниках Сталинградской битве советская власть всегда заботилась так, как не заботятся сейчас ни об одном военном мемориале в мире. Мамаев курган оправдывал всё — и мрачные пятиэтажки в центре, и отсутствие архитектурных достопримечательностей… "Здесь вся земля до сих пор "звенит", — сказал на прощание гид.
В СЛЕДУЮЩИЕ разы я приезжал в город на Волге уже взрослым человеком, сильно увлечённым прошлым страны и, благодаря книгам, фильмам и т.д., владевшим базовыми знаниями про грандиозную Сталинградскую эпопею. К тому моменту на улице Маршала Чуйкова распахнул двери комплекс Музея-панорамы "Сталинградская битва".
Совершенно справедливо считается, что события 1942/43 годов — самое важное, что случилось в здешней летописи, поэтому сюда, помимо Мамаева кургана, обязательно идут все экскурсанты, да и граждане, просто прибывающие в город.
Кровля-платформа здания вплотную пристроена к руинам паровой мельницы Гергардта. К сожалению, многие туристы и даже иные волгоградцы путают её со знаменитым Домом Павлова. Однако тот расположен напротив и представляет собою обыкновенную восстановленную четырёхэтажку с кирпичным мемориальным барельефом на торце, что только и выделяет его среди прочих домов.
А вот мельница ведёт свою "родословную" с рубежа XIX-XXвеков. Владельцами её по иронии судьбы были немцы, а именно Александр Гергардт, уроженец поволжской колонии Штрауб. Перебравшись со своей семьёй в Царицын, он основал торговый дом A.D. Gerhardt undNeffen.
Первое мельничное здание практически полностью сгорело при пожаре 1907 года, и тогда Гергардт приступил к его масштабной реконструкции. Для города это оказалось настоящей революцией в промышленной архитектуре.
Во-первых, несмотря на название "мельница", был сооружён настоящий пищевой комплекс, где, помимо мукомольного, располагались также рыбокоптильный, маслобойный, хлебопекарный цеха, склады готовой продукции. Передовым для своего времени оказалось и техническое оснащение: собственные электрогенератор и котельная, механические транспортёры.
Во-вторых, всю внутреннюю "начинку" А. Гергардт сделал из железобетона — и перекрытия, и стены, и даже лестницы. И уж что совсем необычно — армирована была и кирпичная кладка. Таким образом, здание было защищено от вибраций, которые возникали от работы мукомольных машин. И именно это впоследствии сообщило мельнице потрясающую устойчивость в выпавших на её долю испытаниях.
КАК известно, в сентябре 1942 года линию фронта в Сталинграде, тянувшуюся на 70 километров, защищали две армии: от современной Спартановки до Ельшанки — 62-я, а южные городские районы — 64-я. Вражеские войска Шестой полевой армии, наступая с северо-западных окраин, прорвали, выйдя к Волге, оборону 62— армии сразу в трёх местах — в том числе и там, где стояла мельница.
Уже 13 сентября немцы засели здесь и из окон стреляли по нашим бойцам. В этот критический момент командование Сталинградского фронта двинуло на помощь с левого берега реки 3-ю гвардейскую стрелковую дивизию генерал-майора А.И. Родимцева. В ночь на 15-е первый батальон под командованием лейтенанта Захара Червякова выбил врага из мельницы и закрепился на плацдарме. Отсюда он начал наступление в сторону позиций 10-й дивизии НКВД, окружённой около вокзала. Однако после нескольких
дней тяжёлых боёв батальон вынужденно отступил назад, к мельнице.
Схватка непосредственно у этих стен началась 20 сентября. Немецкие части закрепились в домах на противоположной стороне площади, а советские солдаты удерживали Дом Павлова и мельницу. Внутри последней оборонялся 3-й батальон 42-го стрелкового полка 13-й дивизии и тут же был полковой командный пункт. К октябрю здание стало "неприступной крепостью", но в историю с такой формулировкой вошёл, к сожалению, только Дом Павлова. Активная оборона мельницы продолжалась 58 дней,
после чего фронт сдвинулся в сторону от Волги и бои на этом участке прекратились.
В ПЕРВЫЕ послевоенные годы некоторые мельничные помещения, где можно было ночевать, наскоро отремонтировали и заселили. Сохранилось уникальное фото, где видно несколько здешних застеклённых окон.
Вскоре было принято решение оставить это здание (в числе трёх других) руинированным — как зримое напоминание об ужасах войны. Где-то до середины 70-х сюда водили экскурсии, но с открытием Музея-панорамы мельница оказалась внутри особого двора, доступа в который нет. Считается, что старое сооружение теперь отнюдь не безопасно, и попасть сюда можно лишь по особой договорённости.
Нанесённые когда-то зданию повреждения видны и сейчас — буквально каждый квадратный метр наружных стен иссечён снарядами, пулями и осколками, на крыше прямыми попаданиями авиабомб перебиты железобетонные балки. Вдобавок вырваны сотни кубометров весьма качественной кирпичной кладки и арматуры. Однако каким-то чудом сохранились все три надписи кирпичом другого оттенка ГЕРГАРДТЪ на торцевых стенах (на уровне кровли) и на волжской стороне (на пятом этаже, по одной букве между окнами).
А интерьер мельницы производит поразительное впечатление остановившегося времени — здесь всё застыло на зиме 1942/43 года. За малым исключением, мы видим то же самое, что видели бойцы 13— гвардейской дивизии. В том числе кирпичную трубу котельной, остатки разбитых механических транспортёров.
Недавно рядом поставили копию довоенного привокзального фонтана "Детский хоровод" — именно в том виде, как он запечатлён на знаменитой фотографии фронтового корреспондента Э.Н. Евзерихина от 23 августа 1942 года, ставшей точным символом Сталинградской трагедии.
Мельничное здание строилось фактически на века. Тем не менее, процессы разрушения идут, и рано или поздно нужно будет искать некие консервационные решения, которые позволят сохранить данный уникальный памятник истории для грядущих поколений.
ОТ Музея-панорамы любознательный турист может добраться до другого безмолвного свидетеля тех незабываемых событий — пожарного катера "Гаситель". Путь лежит мимо Речного вокзала, к пойме реки Царицы.
При "рождении" своём судно это имело совсем другое название — "Царёв". Строили же его по специальному заказу нескольких пароходных обществ — "Кавказ и Меркурий", "Самолёт", "Русь", — имевших в городе свои причалы, а также товарищества "Бр. Нобель".
В 1901 году на царицынских пристанях и на рейде произошёл гигантский пожар, о котором из газет узнала вся Россия. Он длился три дня и нанёс страшный убыток (13 миллионов рублей) местным промышленникам и лесоторговцам, а заодно послужил грозным предупреждением судовладельцам.
Вот потому-то и заказан был лучшим отечественным корабелам проект специального пожарно-спасательного парохода. В расчётах принимала участие группа замечательного учёного и математика Алексея Николаевича Крылова.
Построенный в 1903 году на Сормовском заводе "Царёв" имел две паровые машины Компаунд мощностью по 200 лошадиных сил, разгонявшие его до 24 километров в час. Поршневые насосы создавали в пожарной системе давление 20 атмосфер. Крепкий набор стального корпуса, металлические надстройки (редкость в ту пору) придавали основательность и надёжность. Носовой оконечности была придана форма, позволяющая ломать лёд.
О том, сколько раз "Царёву" приходилось бороться с огнём в дореволюционную эпоху, точных сведений не сохранилось, зато хорошо известно, что он принимал участие в обороне города Красной армией в 1918-1920 годах, а в 1926-м получил современное имя — "Гаситель".
Спустя ещё год капитаном катера назначается 44-летний Пётр Васильевич Воробьёв. Ранее он служил матросом I статьи на черноморском броненосце "Синоп", а в дни Гражданской войны был лоцманом волжской военной флотилии красных и командиром ледокольного парохода "Каспий".
У Воробьёва не только большой опыт, но и энергия, умение организовать людей. "Гаситель" становится образцово-показательным кораблём. Его посещают Климент Ворошилов и Максим Горький. Экипаж демонстрирует гостям выучку и слаженность в работе. Маршал и знаменитый писатель оставляют восторженные отзывы в вахтенном журнале.
Однако главная часть истории этого катера развернулась в дни Сталинградской битвы.
Уже 27 июля 42-го корабельная команда, рискуя жизнью, спасла в районе деревни Ерзовка две счаленные баржи с нефтью из горевшего от бомбёжки каравана и отвела их за 80 километров от Сталинграда.
"Должно быть, за всю историю Волги не было на ней таких пожаров, как в августе 1942 года, — вспоминал капитан П.В. Воробьёв. — Восьмого августа мы получили задание идти в Красноармейск, где немцы бомбили станцию и депо. Такие взрывы кругом были, что меня чуть с мостика не выкинуло. Я схватился за поручни и удержался. На "Гасителе" полопались все окна. Как ни прочно были укреплены часы и барометр, но и их сорвало".
С 23-го враг начал систематические бомбёжки Сталинграда. Вспыхивавшие в разных районах пожары тушить было нечем — водопровод и водокачка оказались уничтоженными. Но в прибрежной зоне "Гаситель" вместе с катером "Самара", прибывшим из Саратова, сразу ликвидировали очаги возгорания.
Потом команде "Гасителя" приказали перевозить из города в Красную слободу раненых, эвакуированных, учреждения, ценные грузы, а обратным рейсом — воинские части, прибывавшие к Сталинграду. Случалось, что на судно садились по 250 человек и более. А кругом настоящее пекло. Немецкие самолёты над головой, укрыться негде, среди пассажиров много женщин и детей.
Двадцать пятого августа бомба разорвалась в трёх метрах за кормой катера, много осколков попало в машинное отделение. Двое членов экипажа были убиты, пятеро ранены. А в пароходном корпусе потом насчитали около 80 подводных и надводных пробоин.
Но, несмотря ни на что, ответственейшая вахта "Гасителя" продолжалась. То приходилось тушить огонь на приволжских железнодорожных станциях, то работать на переправе, то везти понтонный мост в Куропатку, то уводить из-под самого носа неприятеля гружёные зерном или мазутом баржи. Повреждения на судне латали прямо в ходе боёв.
П.В. Воробьёв рассказывал: "Так работали мы до последних дней сентября. Горизонт воды упал, и "Гаситель" уже не мог выйти из затона. Тогда нам было приказано поставить "Гасителя" на якорь в глубоком месте затона, а команде сойти на берег. С прискорбием в сердце выполняли мы этот приказ, снимали с любимого парохода все ценные детали, инструмент, брезент, золотники, спускали пары с обоих котлов".
Петру Васильевичу какое-то время после этого довелось пожить в Саратове, а когда он возвратился в Сталинград, катера уже не было на месте — затонул. Тогда никто точно не знал, попал ли в него вражеский снаряд или в старые пробоины хлынула вода.
А уже весною 43-го водолазы ЭПРОНа подняли корабль со дна реки. Пробоины (их было 3452!) заделали, оборудование вернули, и "Гаситель" вновь вступил в строй. Долгие годы он был знаковым судном для города — весною первым выходил из затона. Об этом сообщала местная пресса, объявляя таким образом, что навигация началась. А Воробьёв, удостоенный ордена Красного Знамени, оставался его капитаном ещё примерно четыре года.
Однако в 1961-м на смену "Гасителю" пришёл более современный корабль — "Стерегущий". Ветерана же перевели в Волгоградский аванпорт, и, после нескольких лет тамошней службы, окончательно исключили из состава флотилии и затопили напротив Центральной городской набережной, превратив в водоотбойную дамбу.
Всё последующее время "Гаситель" замывался песком, пока, наконец, по инициативе ветеранов-речников и при активной поддержке газеты "Волгоградская правда" не было принято решение о восстановлении его в качестве мемориала. Это торжественное событие произошло 6 ноября 1977 года, к 60-летию Октябрьской революции.
Но впоследствии вышло так, что мемориал, включающий, помимо собственно катера, "бассейн", постамент и стелу со звездой и якорем, оказался фактически бесхозным. И лишь летом прошлого года власти города взялись за поэтапную реконструкцию сквера вокруг памятника.