Марина Замотина
ПАМЯТЬ БЕСЦЕННА Андрей СКАРЖИНСКИЙ. "На войне и в любви". Фронтовые письма. — М. Ridero, 2018.
Письма с фронта — не просто факт участия в войне, это целое явление истории, которое позволяет очень много узнать. И понять. В первую очередь понять человека на войне. В какой-то мере они схожи с дневниковыми записями, но в отличие от дневников письма имеют своего читателя.
В настоящее время письма с фронта перестают быть просто письмами, то есть средством общения между людьми, как сейчас повсюду говорят — "средством коммуникации". Они стали символами победы в Великой Отечественной войне, символами силы духа и мужества бойцов.
Как пишут литературоведы (а изучением писем стали заниматься серьезные специалисты): "Как и всякие другие письма, письма с фронта относятся к категории источников личного происхождения, наряду с мемуарами и воспоминаниями. Их объединяет то, что они отражают личный опыт человека, причём, в отличие от дневника, это отражение не носит регулярного характера. В большинстве случаев мы мало что знаем о людях, писавших письма с фронта, и о тех, кому они были адресованы". Склонность
историков делить источники на объективные (более достоверные) и субъективные (менее достоверные) привела к тому, что письма (как массовый источник) не привлекали специального внимания советских специалистов вплоть до 1960-х годов прошлого столетия, когда стали появляться первые публикации на эту тему".
В то же время личная эмоциональная составляющая писем с фронта всегда активно использовалась советской пропагандой. Но советская пропаганда осталась в прошлом, а сохранившаяся фронтовая переписка — наше настоящее. Очень дорогое наше настоящее.
Эта книга — письма родителей писателя Андрей Скаржинского.
Его родители писали друг другу письма во время Великой Отечественной войны. Мама — Скаржинская (Сперисенко) Валентина Даниловна (Ольга, Михайлова О. Д.) и отец — Скаржинский Вадим Игоревич (Глеб, Радзиевский Г. И.). Имена в этой переписке мама Андрея Ивановича просила изменить, что он и сделал, готовя книгу к публикации.
Низкий поклон сыну, который сумел не только сохранить переписку родителей, но и опубликовал её. Конечно, может возникнуть вопрос: "Ведь это личная переписка?" Да, конечно. Но это и свидетельства эпохи. Свидетельства военных лет, которых не так и много сохранилось до наших дней. "Кровью обливается сердце, когда читаешь пропахшие порохом и духом войны эти письма. Письма войны и любви одновременно. С осени 1944 г. по весну 1945 г. Поистине, настоящие чувства проявляются
и проверяются в экстремальных ситуациях. Великая Отечественная война рождала героев. Выявляла предателей и подлецов, чувства людей к справедливости обострялись. Люди были искренними. Было видно врага, было видно друга. Был предатель, который мог выстрелить в спину, а был и однополчанин, который фашисту за тебя мог перегрызть глотку. Была и откровенная ненависть, и настоящая дружба, и преданная любовь. Но был и страх, особенно в последний год войны, потерять уже на подступах к Берлину и Праге друг друга",
— пишет Андрей Скаржинский в предисловии к книге.
Его родители воевали на разных фронтах, но в своих письмах "объединялись и под пулями, и в высоких небесах в такой настоящей и естественной любви, что дай Бог нынешним и живущим в мирное время осилить такие же высоконравственные чувства".
Приведу всего лишь несколько отрывков:
"Дорогая моя, любимая, единственная! Грустно сейчас в моей землянке — пусто, уныло. Оживление вносят два малыша связные; возятся, картошку хотят варить. Передо мной — твои письма, к сожалению, не все. Меня постигло большое несчастье: проклятый фриц попал в подводу, где хранился ящик с документами полка и где я хранил значительную часть твоих писем. И они погибли. Если ты улыбнёшься — рассержусь. Для меня твои письма очень дороги и их потеря, как потеря живой души".
— "Ты только, мой друг, не отчаивайся. В конце концов, чего больше всего в этом мире мы желаем сейчас? Сделать всё, чтобы приблизить нашу Победу. И, конечно, потом встретиться. Ну, а если случится это на три-четыре месяца позже, так ли это важно? Будь ты только жив-здоров, береги себя"... "Но не стоит отчаиваться. Может это и к лучшему. Я уже не раз писала, что не уеду в тыл, пока не дойду до Берлина. И ты теперь, раз уж так получилось, довоюешь до победы. Осталось то всего ничего — каких-нибудь
месяц-два"... "И, пожалуйста, будь спокоен, воюй без тревог, бери в бой с собой только мою веру и надежду, мои дружбу и ожидание. Пусть они охраняют тебя и в этих последних жестоких схватках с ненавистным врагом".
Письма не предполагали публичного прочтения (по крайней мере, вне семьи), они содержат частные детали жизни, подробности, значимые исключительно для близких людей. Но если члены семьи авторов писем решили их опубликовать, то мы с чистой совестью можем их читать и обсуждать.
Понимаю и вижу, что писались письма с оглядкой на их прочтение контролирующими органами, но все равно в них все время проскакивают совсем "неофициальные" эмоции: "Настроение сейчас тяжелое, грустное. Правда, и дни у нас пошли суровые — и в отношении погоды ("погодёнки" это вернее будет), и вообще. Чувствую, что с каждым днём сильнее начинает одолевать усталость, проклятая апатия становится все более частой гостьей моей. А с ней вместе приходит грусть...
Как всё это плохо. Как мне нужно к тебе, как это необходимо для всего моего существа... Сейчас состояние мое почти удовлетворительное. Ведь всё это случилось почти два месяца назад, на территории Польши. Достаточно сказать, что отёк лица совершенно спал, глаза открылись, а кисть почти совсем в порядке, видишь, пишу, почерк только чуть-чуть похуже. Во всяком случае задерживаться здесь долго я не собираюсь, буду догонять свои танки".
Все письма обязательно проходили цензурный контроль, о чём уведомлялось на их лицевой стороне специальным штемпелем. Большинство писем с фронта не запечатывались в конверты: они просто складывались в треугольники с указанием почтового адреса, а место расположения отправителя обозначалось указанием номера части, в которой воевал солдат. Почтовые отправления с фронта и на фронт были бесплатными. Процедура цензурного контроля и постоянные перегруппировки войск на фронтах сильно
замедляли работу почты, поэтому почтовое сообщение было нерегулярным.
Как уже было сказано, до 1960-х годов письма с фронта не рассматривались как ценный источник сведений о войне. Их хранили в семьях, и они представляли интерес только для тех, кому были адресованы. Но в последние годы многое изменилось. И книга Андрея Скаржинского яркий тому пример.
В этой книге ничего не добавлено от себя и не придумано. Оригиналы этой трогательной переписки (1944-1945 гг.) бережно хранятся. К сожалению, некоторые письма, которые не вошли в эту книгу, были утрачены. Но Андрей Скаржинский не теряет надежды, что в семейных архивах ещё что-то будет обнаружено. А ведь как это здорово, что вообще сохранились архивы семьи. Письма могут храниться и в архивах военных организаций. "Я их ищу и уверен, что найду. Потому что также уверен, что
эта переписка мамы и отца, людей, безмерно преданных нашей великой Родине, особенно актуальна и в нынешнее неспокойное время", — уверен Андрей Скаржинский.
А мама моя бывала в аду,
В горящем котле круговерти,
На страшной войне, в заклятом году,
В году сорок — вечном от смерти.
Когда было некуда падать свинцу,
В горящую чёрную смуту,
Метнулась сестричка к танкисту — бойцу,
Где смерть заждалась на минуту.
Солдат прошептал окровавленным ртом:
"Я не был любовью балуем,
Сестричка, сейчас я умру, а потом
Укрой ты меня поцелуем".
Невинной девчонкой сестричка была,
Тогда не до этого было,
С её поцелуем любовь — умерла,
Красивых война не любила.
В книгу включены фотографии, они не самого хорошего качества, но это и не важно. Важно, что они есть. Важно, что жива память о войне и о людях, в той войне победивших.
Вечная им память!