Когда дома заканчивается подсолнечное масло, иду на столичный рынок. Можно, конечно, заглянуть в супермаркеты и в продуктовые магазинчики, а можно заказать и по Интернету. Привозят быстро. Пластиковая бутылка фигуриста и стройна, как балерина. Этикетки, кажется, рисовал сам Левитан или Куинджи. Но удовлетворения никакого. Обыденная покупка. Казенный бездушный продукт.
То ли дело — рыночная стихия. Она тоже разная. Я и здесь обхожу стороной тех продавцов, которые предлагают масло в пластиковой таре и разливают из пластиковых канистр. По мне, масло в такой таре похоже на красавицу, которая собралась на бал, надев изящное вечернее платье, но подпоясалась солдатским ремнём. По нынешним временам и такой прикид может считаться вполне уместным. Для меня лучше традиционный классический вариант — стеклянные ёмкости. Поэтому всегда хожу к одному фермеру.
Конечно, такое маслице обходится дороговато. Но на рынок едешь не только за покупкой, а за ощущением праздника. А праздник всегда обходится недёшево. Его дарит не столько сам ритуал, сколько масло. Зимой, в холода, в крытом рынке оно тягучее, степенное, загадочное, похожее на гречишный мед. Летом — весёлое, юркое, радостное. А запах… Вдохнул и — помолодел! Как продавец ни старается аккуратно разливать, а каплю-другую на бутылку темного стекла прольет. Мягкой тряпочкой он обязательно
исправит оплошность. Но едешь в метро, и аромат покупки всё равно перебивает другие запахи вплоть до французского парфюма. Куда ему до ароматов нашего маслица!
В такие минуты нет-нет да и вспомнишь Даниилу Бокарева, благодаря которому подсолнечное масло стало желанным продуктом на столе и каждого соотечественника, и, пожалуй, каждого жителя Земли.
О Данииле Семеновиче Бокареве пишут разное. Часто чувствуется подспудное стремление затушевать, принизить роль отечественного естествоиспытателя в открытии солнечного масла.
Все вроде излагается достоверно. Не Даниил Бокарев еще в XVI веке привёз солнечный цветок в Европу из Нового Света. Некоторые учёные утверждают, что там, в Новом Свете начали возделывать подсолнечник два-три тысячелетия назад. (Отечественные мужи науки, ссылаясь на археологические раскопки древних городищ, тоже, как ни странно, приходят к выводу, что и в России цветок рос задолго до того, как получил официальную прописку). Правда, знаменитый Николай Иванович Вавилов, изучая
растительные ресурсы мира, в середине 1920-х годов побывал в Северной Америке и не нашел среди американского подсолнечника ни одной культурной формы. Англичане, покорившие Америку, не обратили на подсолнечник никакого внимания. Американские фермеры открыли его для себя лишь в конце XIX века.
И в Европе к цветку отнеслись как к декоративной культуре. Чужестранца определили на житие в Мадридский ботанический сад. Отсюда неприхотливый, красивый солнечный цветок начал покорять большие и малые европейские государства. Его чары околдовали парки, сады, скверы оранжереи Англии, Германии, Италии, Франции. От него были без ума дамы всех сословий. Сохранились свидетельства попыток приручить цветок к более прозаическим вещам: в Англии одно время были в ходу салаты из его лепестков,
в Германии из семян пытались варить кофе, делать лекарства. Не прижилось. И не могло прижиться. Потому что это были попытки придать растению такие потребительские свойства, которыми оно не обладало. Можно и кисточкой пытаться забивать гвозди, да надо ли, если есть куда более подходящий инструмент?
Не мог быть причастен Даниил Бокарев и к появлению солнечного цветка в России. Эта история полна противоречий. В одних публикациях утверждается, будто позаботился о том вездесущий Петр I. В других заслуга приписывается русским помещикам, выписывавшим семена из-за рубежа для украшения усадеб. Третьи пишут, что еще 1630-х годах в приемной царя Алексея Михайловича (отца Петра I) стояла голландская печь, покрытая изразцами. На изразце красовалась цветущая корзинка подсолнечника,
а подле неё надпись: "Кое место солнце, а я за ним".
У нас его тоже восприняли вначале как декорацию усадеб, палисадов и клумб. Вот роман А.К. Толстого "Князь Серебряный". Читаем: "Проезжая верхом по берегу Москвы-реки, можно было поверх частокола видеть весь сад Морозова. Цветущие липы осеняли светлый пруд, доставлявший боярину в постные дни обильную пищу. Далее зеленели яблони, вишни и сливы. Над алыми цветами пахучего шиповника кружили пчёлы, в траве трещали кузнечики; из-за кустов красной смородины большие подсолнечники
поднимали широкие головы и, казалось, нежились на полуденном солнце".
Академик Александр Васильевич Никитенко, выходец из слободы Алексеевки Воронежской губернии, рассказывая об огороде деда с бабкой, свидетельствовал: "Они жили на берегу Сосны в небольшой крытой соломой побеленной хате, за которой к самой реке спускался огород с грядками капусты, гороха, свеклы, кукурузы и разного рода цветами. Тут красовались пышные гвоздики и огромные подсолнечники".
Нашлось применение и подсолнечным семечкам. Мещане потешали себя жареными зернами во время неспешных бесед с соседями, придающими этим беседам некую задушевность. В безлесом Черноземье высохшими стеблями подсолнечника крестьяне топили избы. Все шло в дело, кроме одного — масла! А оно "проступало" сквозь шелуху все отчетливее.
Опять-таки не Даниил Семенович первым обратил на это внимание. Еще в XVII веке в Англии была запатентована технология получения масла из солнечных семян. В русской периодической печати конца XVIII века широко обсуждался вопрос о промышленном использовании подсолнечника. Василий Михайлович Севергин, академик Императорской академии наук, в статье "О приготовлении масла из семян подсолнечника", опубликованной в 1779 году в академическом ежегоднике, утверждал, что из подсолнечных
семян, являющихся прекрасной пищей для птиц, можно добывать подсолнечное масло и готовить кофе. В 1780 году в газете "Экономический магазин" появились две статьи — "О подсолнечнике" и "О масле особого рода", в которых высказывалась та же мысль, доказываемая необходимостью "сократить затраты на закупки заграничного прованского масла". В 1791 году Вольное экономическое общество назначило "награждение" тому, "кто масло из подсолнечных семян во множестве приготовит".
Как всегда, научная мысль опережала практику, реальную жизнь. Оказался не готовым становиться в почётные ряды продовольственной культуры сам подсолнечник. Селекционеры выводили сорта, улучшавшие декоративные свойства растений. Они становились кустистее, с многочисленными мелкими соцветиями и мелкими же семенами. Из таких много масла не получишь. Но южные чернозёмы постепенно приободрили солнечный цветок: шляпка стала увесистее, зерна — дороднее. Вот тогда-то и появилась возможность
за внешней красотой цветка увидеть его богатое внутреннее содержание. Богатое в прямом смысле.
Заслуга Королёва не в том, что он открыл космос, обосновал теоретическую возможность полета человека к звёздам. А в том, что на основе накопленных знаний и их развития смог первым в мире отправить Юрия Гагарина в космическое пространство. Заслуга Даниила Бокарева в том, что он интуитивно почувствовал в заморском цветке огромный экономический потенциал и открыл его человечеству.
Интуитивно потому, что Бокарев был крепостным крестьянином графа Шереметева. Вряд ли уровень его грамотности позволял вникать в академические труды и в зарубежные патенты. Был Даниил, судя по всему, человеком с непростым характером. Его, родившегося в селе Серебряные Пруды Веневского уезда Тульской губернии (теперь рабочий поселок Серебряные Пруды Московской области), в 1805 году за провинность разлучили с семьей и отправили в ссылку в слободу Алексеевку Бирюченского уезда Воронежской
губернии (сейчас город Алексеевка Белгородской области). Он и на тульской земле приглядывался к подсолнечнику, ещё там усвоил, как получают конопляное масло. А на новом месте жительства "пригляд" стал внимательней, дотошней. Наблюдения и эксперименты сметливого крестьянина привели к тому, что в 1829 году пришёл успех.
Один из авторов журнала "Сельское хозяйство", помещик Бирюченского уезда Воронежской губернии (куда, напомню еще раз, входила слобода Алексеевка) Терентьев, в статье "О разделении подсолнечников", писал, что Бокарев "вздумал для пробы посеять в огороде, так, для своего удовольствия, весьма небольшое количество семян подсолнечника; когда подсолнечники выросли, он, Бокарев, испытал семена пробить на ручной маслобойке и, к радости своей, получил превосходное
масло, какого он никогда не видывал, и какого здесь не было в продаже".
В качестве маслобойки Даниил Семенович использовал дубовый пень, в котором выдолбил сбоку квадратную нишу, в её основании устроил цилиндрическое гнездо для закладки высушенных и поджаренных семечек. Затем в гнездо вставлялся деревянный цилиндр, его крепили двумя клиньями и с помощью молотка давили семечки в гнезде, из которого по отводному желобу стекала густая светло-коричневая маслянистая жидкость. Так прозаично и буднично в слободе Алексеевке, на Белгородской земле, миру
был явлен новый продукт питания — подсолнечное масло…
Лет 30 спустя после открытия Бокарева промышленники заявили, что могут залить подсолнечным маслом Балтийское и Черное моря. Сказано, конечно, для красного словца, но недалеко от истины: в округе действовало более полутора сотен маслобойных заводов. Чёрное море маслом они бы не залили. А вот нужды людей из небогатых сословий относительно недорогим продуктом питания удовлетворили в полной мере. Впрочем, и стол сановных особ всего мира не обходился без янтарного маслица.
А теперь заглянем в справочники. Подсолнечное масло занимает около десяти процентов пищевых растительных масел, производимых сейчас в мире. 25 процентов даров солнечного растения приходится на два государства, ещё недавно входившие в одну державу, — на Россию и Украину. Пока первенство за соседями. В то же время в 2017 году в России произведено 4,7 миллиона тонн нерафинированного подсолнечного масла и его фракций — на 10,4 процента больше уровня 2016 года и почти в 3,2 раза
больше, чем получили его в 2000 году. И вот что любопытно. Иностранные маркетологи с пеной у рта доказывают, что в производимых ими маслах (пальмовом, соевом, рапсовом, оливковом или других) больше каких-то кислот, каких-то витаминов, каких-то минералов. Наверное, кое в чем они правы. Но мы по-прежнему предпочитаем своё подсолнечное маслице. За два века убедились: оно — что надо! Церковь тоже так считает, причислив подсолнечные дары к постному маслу, то есть к продукту богоугодному, которым не грех лакомиться
и в пост.
Так благодаря открытию (в справочниках сказано осторожнее — зачинателю подсолнечного дела в России) крепостного российского крестьянина Даниила Семеновича Бокарева в мире, в первую очередь в России, появилась новая высокодоходная отрасль сельского хозяйства, и ныне спасающая отечественных сельских товаропроизводителей от безденежья. А алексеевцы благодарны Бокареву за то, что определил развитие города на многие годы вперед и эту глубокую благодарность они воплотили в памятнике,
открытом Даниилу Семеновичу в 2005 году.
Думаю, что с учётом местного опыта и традиций в 1897 году в слободе Алексеевке рижский купец Карл Габеркорн построил завод по переработке 300 пудов аниса в сутки. Предприятие могло перерабатывать также фенхель, кориандр, чабрец, полынь. На его основе в советские времена был образован Алексеевский эфиромаслоэкстракционный комбинат — крупнейшее предприятие в своей отрасли. На местном сленге — просто эфирный. Справедливости ради, надо сказать, что их и было всего два — в Алексеевке
да в Краснодарском крае. Алексеевцы основной упор сделали на выпуске продукции для парфюмерной промышленности. Она пользовалась тогда большим спросом и шла на экспорт. Анис и кориандр везли сюда даже с Дальнего Востока. Кориандр, высокодоходная по тем временам культура, был желанен в каждом белгородском хозяйстве. Нет оснований спорить с учёными, утверждающими, что Белгород, Белгородчина получили название от выходящих на поверхность земли меловых отложений. Но, бывало, едешь по области, видишь цветущие сады весной,
а летом бескрайние гречишные и кориандровые поля, на которые будто опустились облака, и покажется вдруг, что эти сады и эти поля и определили новый топоним — Белгород.
В девяностые годы дешёвые искусственные ароматизаторы вытеснили натуральные масла с международных рынков парфюма. Предприятие меняло названия, осваивало новые виды продукции, те же искусственные ароматизаторы, но всё как-то неудачно. Быть бы комбинату в беде, если бы на него не обратила внимания группа инициативных людей. Они переориентировали предприятие на производство подсолнечного масла, то есть продолжили традиции Бокарева.
Легко сказать — переориентировали. Во времена Даниила Семеновича достаточно было пня да смекалки, чтобы получить масло. Сегодня смекалка тоже в чести, но технология убежала от пней и кувалд далеко вперёд к компьютерным вершинам. Подсолнечник тоже убежал далеко вперед от своего собрата. Каждый килограмм семян, благодаря селекционерам, содержит 50 — 56 процентов масла. Но задача та же: добыть максимальный его объём. Без химии, без современных технологических ухищрений никак не
обойтись.
…Ну а за нерафинированным янтарным подсолнечным маслом я всё- таки хожу на столичный рынок. Во-первых, фермер — тоже мой земляк. А во-вторых, так и кажется, что душистое маслице сохраняет больше душевного тепла человека, который подарил его миру — Даниила Семеновича Бокарева.