Олег Трушин __ У КАРЕЛ-ЛИВВИКОВ В… БОЛЬШОЙ СЕЛЬГЕ
 Московский литератор
 №16 август, 2019 г. Главная | Архив | Обратная связь 


Олег Трушин
У КАРЕЛ-ЛИВВИКОВ В… БОЛЬШОЙ СЕЛЬГЕ
     Добраться до Большой Сельги — карельской деревушки, затерявшейся на просторах русского севера, в общем-то, несложно. Главное, не пропустить дорогу-песчанку у села Куйтежа — деревни охотников. Петляющая по лесу узкая грунтовка после нескольких верст пути приведет вас в Малую Сельгу, а от нее до Большой — рукой подать. Далее за Большой Сельгой дорога обрывается — мало ездят, сильно заросла да, впрочем, и незачем, — до самого Коткозера леса тянутся.
      
     О Большой Сельге я узнал случайно, в разговоре со старым карелом с Кижского острова: мол, есть под Олонцом такая деревушка, всё там не так как ныне, не такая жизнь, одним словом. Словно она там вспять повернула, жизнь-то эта. А народ не покидает деревню — старый быт там в почёте: охотятся, рыбачат, свое хозяйство при доме, лес для сельговцев — дом родной.
     Выслушал я и задумался. Как после такого разговора не побывать в Сельге? Про всё забыл — одна Большая Сельга на уме целый год после того разговора была.
     Кстати, о названии "сельга". Полистав словарь "Великорусского живого языка" незабвенного Даля, для себя уяснил, "сельга" в переводе с финского — "возвышенность, кряж". Оно так и есть — село расположено на крутой возвышенности, напоминающей хребет. С одной стороны деревенская улица "смотрится" со взгорья вниз на подзарастающее озеро, а с другой подступает к ней поле. Старая карельская деревня. Её необычность замечаешь сразу, как только добираешься до её "покоев".
     Когда ехал в Большую Сельгу, то честно скажу, не особо верил, что увижу тут особый мир деревни — цивилизация уже как следует "прибрала к рукам" исконно деревенский быт, давно сделав его историей. Но ошибся! То, что увидел в Большой Сельге, меня просто поразило. Без сомнения, тут время остановилось!
     Первое упоминание о Большой Сельге относится к 1707 году — так говорит Переписная книга Олонецкого уезда. Но появилась на свет деревня намного раньше, хотя архивные документы указать точную дату не в силах. А это, в общем, и не первая необходимость. Попадая в Большую Сельгу, оказываешься сразу в веке XIX, а то и раньше. И живой образ старой деревни намного больше впечатляет, нежели сухие цифры даты рождения.
     Деревня карел-ливвиков Большая Сельга — это деревня потомственных охотников и рыболовов, веками живших дарами природы, окружавшей их. Впрочем, почему живших? Живущих до сего дня в тесном общении с ней. Охота с рыболовством, сбор грибов и ягод здесь вовсе не праздная забава, это необходимость, без этого не проживешь, не накормишь семью. Охотничий путик — лесной охотничий участок был тут испокон веков достоянием каждой карельской семьи, и берегли его, как "зеницу ока". Недаром охотничий путик был богатым приданым для карельской невесты. Охота после осенней уборочной страды была главным занятием. Мало было снарядить охотничий путик капканами, силками, самоловами, нужно было его ещё и каждодневно проверять. Охотились, как говорится, с "толком и расстановкой", никогда не брали с путика больше положенного. Так учили предки! Потерять охотничий путик было для семьи карела-ливвика большим горем.
     На лесного зверя, птицу не только охотились. Им еще и поклонялись. В особом почёте были лебеди — поднять руку на лебедя считалось большим грехом. "Жизни дальше не будет", — говорили ливвики в таком случае. Особо почитаем медведь, щука. Оберегами являлись медвежий коготь и щучий зуб. Если есть в доме такой оберег, то нечистой силе в доме нет места. Медвежий коготь на подвязке носили в виде амулета — оберега, а раскрытые щучьи челюсти прибивали над домашним порогом — чтоб нечисть в дом не прошла. Зайдя в один жилой карельский дом в Большой Сельге, я воочию увидел эти самые щучьи челюсти — огромная рыбья пасть, почерневшая от времени, "смотрела" на меня с дверного косяка.
     Кроме медвежьего когтя и щучьих зубов, в почёте была заячья косточка и глухариная лапка. Поднимаясь по крутой лестнице карельского дома на второй жилой этаж, заприметил я этот "глухариный оберег". Хозяева дома пояснили: "давно примощён", не нам и убирать. Вот так!
     Главное в деревне — это её улица. Улиц может быть несколько, но вот "деревенский большак" один. Широкий, ровный. С первого взгляда видно — главный.
     "Большак" Большой Сельги удивляет домами, чудом сохранившимися до наших дней. Эти домам уже не один век! Давно потеряли свой блеск от долгой "жизни" бревенчатые стены, но "крепятся", свой "век держат". Как ни странно, стоят дома ровно, не заваливаясь на бок, как это бывает обычно в деревнях. Секрет тут прост — держит карельский камень, что подложен под первый венец сруба вместо фундамента.
      
     В  доме карела-ливвика все под рукой — и жилая часть на втором этаже, и хозяйский двор с подсобными помещениями на первом. Этажи соединяются меж собой лестницей, что вела на предмостовую.
     Жилых комнат немного — всего две. Особый колорит придает избе массивная печь-лежанка. Лежанка тут устроена особо искусно — в виде пристройки сбоку. Удобно, особенно старикам — взял и прилёг, как на кровать, и не надо ступеньки "отсчитывать", взбираясь на верхотуру печи.
     Вся мебель в доме ручной работы. Самотканые ковры на лежанке печи, на кровати, на полу. В углу при самом входе в дом — ткацкий стан. При полной рабочей готовности! Садись и тки!
     На небольшой кухоньке на массивном столе углевой самовар. Другого тут нет! Родниковая вода в таком самоваре особый вкус имеет. А к чаю тут, как и положено, традиционная карельская выпечка: калитки с кейтонпирой — пирожками для зятя. Хоть и не был я в зятьях у карел-ливвиков, но испробовал сие угощение. Ни с чем не сравнимое удовольствие. А самое главное, деревенским домом пахнут! Выпекаются исключительно в русской печи — оттого и вкус особенный. Бережно хранят карелы-ливвики кулинарные рецепты своих предков.
     В красном углу дома образа, на стенах в самодельной деревянной оправе фотографии близких людей.
     Окошки не большие — в холодные, лютые карельские зимы от них большая польза.
     Ещё хочется заметить одну немаловажную деталь — строители дома вставляли под низ рамы, т.е. на подоконник, широкий отрез бересты, тем самым спасая подоконник от сырости. Давненько подметили, что бересту порча не берёт. А вот на первом этаже дома окошки и вовсе не делали. Тепло сохраняли!
     При доме есть вышка — амбар, по-другому. С дозволения хозяина дома заглянул я и туда. И чего тут только нет — хоть музей открывай: и плотницкий инструмент, и столовая утварь, конская сбруя и еще много-много того, чего ныне и не увидишь в обычной деревне. А с него вниз на первый этаж ступеньки ведут в крытый двор — там скотину держат. Тут все "по уму" И комнатушки для крупного скота, и ясельки для "детворы". Двор при доме — еще и место обитания духа — хозяина дома, по карельски — "халдие". "Разобидится" дух — и не быть карелу в достатке. Что делать? Задабривали. На этот случай в деревне был свой почитаемый житель — колдун. Как заподозрил карел неладное со своей скотиной, знай точно — дух "не в настроении". Прямая дорога к колдуну, чтоб духа "развеселил и задобрил", на доброе дело духа "наставил".
     Улица в Большой Сельге застроена по-особому. Дома тут словно друг за другом "наблюдают" — каждый шагнул вперед, чтобы улицу хорошенько видеть. А оно так и есть! При такой улице из любого дома, если посмотреть в боковое окно, далеко просматривается деревенский большак. Случись, скажем, пожар, не останется он не— замеченным ни в одном доме. А сообща легче стихию унять!
     О достатке в доме карела-ливвика можно было судить по наличию балкона. Не каждый мог позволить себе балкон возвести. Если балкон украшен богатой резьбой, то и хозяин дома "крепкое" хозяйство держит. А если балкон попроще, то и достатка хозяин среднего.
     Особо выделяется в Большой Сельге дом крестьянина Михаила Ивановича Дубровина, к сожалению, на сегодняшний день оставшийся без хозяина. Стоит дом особняком. Высокий. Статный. По всему дому узорчатая резьба, от чего дом огромным теремом кажется. Знатным краснодеревщиком был хозяин дома — практически в каждом доме Большой Сельги есть мебель, сделанная руками этого мастера. Рассказали мне, что Дубровин был еще и отличным садоводом и "знался" с самим Мичуриным! Именно Михаил Иванович первым привёз в эти северные места помидоры. Да и сад у самого Дубровина был отменный: сколько сортов яблонь было — не счесть. В одном из домов мне показали фотографию Михаила Ивановича — высокий, крепкий, и взгляд особенный, человечный.
     Сам Дубровин в этих местах "пришлый", но "пропитавшись" карельским духом, построил свой дом на чисто карельский лад, а фасад украсил особо изящно — нет больше такого дома в Большой Сельге. Оттого-то он и ценен!
     Дубровинский дом ветшает на глазах. Без хозяйского пригляда и камень рассыплется — гласит народная молва. Деревенские жители поговаривают, что слушок прошёл, что дом Дубровиных какая-то итальянская фирма реставрировать будет, и ждать до этого действа осталось совсем немного. Поскорей бы! Итальянские зодчие на Руси всегда в большом почете были!
      
     К  старым карельским домам можно свободно подойти — нет никаких ограждений, заборов. И это удивляет! Меньше проблем с городьбой! Словно деревня одной большой семьёй живёт! А вот за домами для обрамления пашен кое-где просматриваются заборчики в виде традиционного "журавлиного крыла" — жердевая изгородь русского севера, ставящаяся на откос. С виду посмотришь на такой забор, и покажется, будто бы он завалился на бок — уже бы и поправить надо. Ан нет! Он с "новостройки" такой!
     Около крестьянских изб чисто, никаких построек. Даже бани стоят "грудком" у северной части деревни, в низине ближе к озерку. Навестил я Большую Сельгу как раз в банный день — субботу. Топились бани, и над деревней витал терпкий душок дыма. По— "особливому" топились бани, словно крыши дымились — бани-то все как на подбор выстроены "по-чёрному". Редкое явление для нашей сегодняшней жизни. А вот тут, в Большой Сельге, пожалуйста. Баня "по-чёрному" и прогревается лучше, и "плохой дух" не держит. А сажа на стенах — это не беда. Прежде чем идти в баню, после её протопки хозяйки тщательно смывали сажу со стен. Вот оно как! Любо-дорого помыться в такой баньке.
     По сей день держат в Большой Сельге богатое подворье живности. Табунки барашек, стадо коров — тут явление не в диковинку. Корова для дома карела-ливвика — жизнь. Иметь в доме корову — это жизненный постулат в семье карела-ливвика.
     Особое отношение к лошадям. Помногу их не держат — пусть одна лошадь, но в хорошей силе. Лошадь — это в первую очередь транспорт и большая помощь в хозяйстве. Без лошади и посевную не справишь, и осенью "не приберешь" урожай. На лошади и на охоту ездят.
     У одного дома видел необычную картину — молодой человек, по-видимому, хозяин дома, косил траву косой-горбушей. Косовище у такой косы с расщепом на два дерева. Постоял, посмотрел. Подивился ловкости косца. Легко управляется с таким необычным инструментом. Травица укладывается ровными рядами. Видимо, с детства обучен.
     Не прошел я и мимо деревенского колодца. Сколько лет колодцу — уж никто и не помнит — не одно поколение жителей Большой Сельги он водой почивал. Деревенский колодец полный — ключевая водица близко у поверхности сруба стоит. Зачерпнули и мы липовым ковшом колодезной студеной воды. Терпкая на вкус. Чувствуется своя особинка. Давненько примечаю — в каждом колодце вода свой, особенный вкус имеет.
      
     Вот такая она, Большая Сельга — деревушка Олонецкого района, словно затерявшаяся, заблудившаяся в веках. Цивилизация сюда только едва "заглянула одним глазком" и, похоже, … "испугавшись", остановилась, замерла. А Большая Сельга здравствует и в пример другим деревням живёт своей, особой жизнью, продолжая "писать" свою многовековую историю сегодняшним днём.