Николай Карташов
ИЗ СЛАВНОЙ ПЛЕЯДЫ… Русский писатель и педагог Я.М. Неверов
Москва первой половины ХIХ века была одним из самых крупных деловых и культурных центров страны. Одних только журналов в Белокаменной выходило не менее 25 наименований! Кроме литературных журналов — "Вестника Европы", "Московского телеграфа", "Московского вестника", "Атенея", "Галатеи" — в Москве издавались "Русский зритель", "Врачебные записки", "Записки для сельских хозяев, заводчиков и фабрикантов"
и другие.
Основным центром общественной и умственной мысли Первопрестольной, безусловно, являлся Московский университет. По свидетельству современников, он был особым миром, непохожим на весь мир тогдашней России.
"Наш университет, — вспоминал впоследствии Иван Гончаров, — был святилищем не для одних нас, учащихся, но и для их семейств и для всего общества. Образование, вынесенное из университета, ценилось выше всякого другого. Москва гордилась своим университетом, любила студентов, как будущих самых полезных, может быть, громких, блестящих деятелей общества..."
По словам того же Гончарова, юная студенческая толпа составляла собою маленькую ученую республику, над которой простиралось вечно ясное небо, без туч, без гроз и без внутренних потрясений, без всяких историй… Все было патриархально и просто; ходили в университет как к источнику за водой, запасались знаниями.
Другие дошедшие до нас воспоминания студентов, учившихся в Московском университете, свидетельствуют о том, с какой страстной жаждой знаний они стремились попасть в столь престижное учебное заведение.
В то время в стенах университета училась, без всякого преувеличения, целая фаланга юношей, о которых вскоре будет говорить Россия. Даже непросвещенному человеку имена этих людей должны быть и сегодня хорошо известны. Они — на обложках книг, в учебниках истории, философии и литературы, в названиях улиц и площадей, учебных заведений и библиотек… Да и памятников им поставлено много. И какие имена! Поэты Михаил Лермонтов, Николай Огарев, Василий Красов, Константин
Аксаков, Иван Клюшников, писатели Иван Гончаров, Александр Герцен, Иван Тургенев, литературный критик Виссарион Белинский, педагог Януарий Неверов, публицист Василий Боткин, славист Осип Бодянский, филолог-санскритолог Каэтан Коссович, переводчик Николай Кетчер…
Об одном из студентов этой славной плеяды — будущем педагоге и писателе Януарии Михайловиче Неверове (1810-1893) — наш сегодняшний рассказ.
Неверов родился 30 августа 1810 года в селе Верякуши Ардатовского уезда Нижегородской губернии.
Выходец из бедной дворянской семьи, он по окончании Арзамасского училища служил канцеляристом в уездном суде. Затем, минуя гимназию, благодаря своему упорству подготовился к экзаменам и сразу поступил в университет.
Рассказывают, мать, чтобы собрать сына в Москву, продала единственную оставшуюся у неё драгоценность — венчальный жемчуг. О материнском самопожертвовании сын не забывал до последних своих дней.
В те же годы Януарий часто бывал в деревне Дивеево, что неподалёку от Арзамаса, где встречался со схимником Серафимом Саровским, укрепившим в нём глубокое религиозное чувство. Об этом периоде жизни Неверов спустя десятилетия рассказал в автобиографических записках, которые и сегодня читаются с большим интересом.
Поступив в университет, Неверов сразу же получил прозвище Синий Магистр. Окрестил его так Александр Герцен за синие очки, которые носил Неверов. Носил он их не от хорошей жизни — Януарий с детства был слепым на один глаз…
Этот немного взбалмошный, но с открытой, чистой душой и покладистым характером человек с первых дней завоевал симпатии среди студенческой братии.
Особенно Неверов сошёлся с Николаем Станкевичем, будущим главой кружка, вошедшего в историю русской литературы как "кружок Станкевича".
Примечательно, что к рождению упомянутого кружка Неверов имел самое прямое отношение.
Само рождение кружка относится к периоду зимы 1831-1832 годов. Как свидетельствуют документы, у его истоков стояли три студента — Януарий Неверов, Иван Оболенский и Иван Клюшников. Эта группа назвала себя "Дружеское общество". Студенты собирались всего несколько раз "для совокупных трудов на поприще образованности".
Но вскоре занятия были прерваны. По доносу одного из студентов арестовали Оболенского. Его обвинили в заговоре против правительства.
В это время, считают исследователи, возникла мысль перенести занятия кружка на квартиру Станкевича, который и стал его руководителем.
Первыми, кого принял под свое крыло Станкевич, были как раз члены "Дружеского общества" Неверов и Клюшников.
Духовное общение с Январем, или Генварем — так его в шутку прозвал Станкевич — стало для последнего насущной потребностью.
В свою очередь Неверов тоже нашел в лице Станкевиче родственную душу. Позже он засвидетельствовал в своих воспоминаниях: "С самого первого знакомства между мною и Станкевичем установились весьма тёплые отношения, которые вскоре превратились в тесную дружбу".
Неверов жил за Садовым кольцом, в доме известного московского литератора Николая Мельгунова.
В гостях у Мельгунова часто бывали публицисты Иван и Петр Киреевские, поэты Николай Языков и Алексей Хомяков. Глядя на маститых литераторов, юноша тоже брался за перо.
В тот период он серьезно увлекся переводами (Неверов владел французским, итальянским, немецким и английскими языками) и, надо сказать, преуспел в этом деле. Наш герой перевел некоторые произведения В. Менцеля, Т. Мура, Э.-Т.-А. Гофмана, В. Ирвинга, Дж.-Г Байрона…
Тогда же он написал повесть "Гулянье под Новинским".
В 1832 году Неверов, окончив университет в звании кандидата словесных наук, был определён на службу в Министерство народного просвещения, которое находилось в Санкт-Петербурге. Наряду с исполнением своих чиновничьих обязанностей, он активно участвовал в издании "Журнала министерства народного просвещения", регулярно публиковался в "Литературных прибавлениях к "Русскому инвалиду"", в "Энциклопедическом лексиконе"…
Регулярно выступал Неверов на страницах печати и как литературный критик. В числе первых он написал о поэте-самородке Алексее Кольцове, сборник стихов которого был напечатан в 1835 году. Примечательно, что издание было осуществлено при непосредственном участии друга Неверова — Станкевича, в том числе и на его деньги.
"Мы издаём стихотворения Кольцова, — сообщал Станкевич Неверову, — когда они выйдут, пожалуйста, напиши об них в "Северной пчеле", что ты думаешь о них. Пиши беспристрастно; ты, верно, найдешь в них хорошее, а недостатков не скрывай: ты выскажешь их так, как может высказать человек, уважающий чувство, в какой бы уродливой форме оно не явилось".
Неверов опубликовал сразу две статьи о Кольцове. Сначала в журнале "Сын Отечества", одном из старейших и почитаемых печатных изданий России.
"Жизнь поэтов и художников должна быть известна публике, — отмечал автор в статье "Поэт-прасол", — иначе она не может вполне понимать их, вполне им сочувствовать. Эта истина давно всем известна, но для неё до сего времени у нас весьма мало сделано. Мы были как-то невнимательны к нашим поэтам и литераторам, не старались узнать частную их жизнь, в коей, как в фокусе, сосредоточены все тайные движения души, породившие то или другое произведение — и потому нам трудно
дойти до общего взгляда на историю нашей литературы, до полного объёма нашей духовной деятельности. Мы вовсе почти не знаем, как развивались, как мужали отечественные наши таланты; мы видим только, что они сделали, но не понимаем, почему делали так, а не иначе, что призваны были сделать, и как исполнили своё призвание. Такое невнимание к жизни литераторов вредно для успехов словесности, и несправедливо в отношении к лицам для неё трудящимся. Эти причины позволяют нас короче ознакомить публику с г. Кольцовым,
тем более, что талант его представляет явление замечательное даже в психологическом отношении, как сильное стремление души вопреки всем обстоятельствам, средствам и отношениям жизни".
Вторую рецензию о поэте-самородке Неверов поместил в не менее уважаемом "Журнале Министерства народного просвещения". По сути, это была первая попытка оценить творчество молодого талантливого поэта: "Вскоре… случай свел г. Кольцова с другим молодым литератором, который заметил этот талант в тиши, в безвестности напевавший сладкие и приятные песни, вверявший мечты и жизнь бумаге, коей, казалось, суждено было быть безответною могилою этих поэтических
отголосков. Кольцов был понят, оценён — и молодой литератор великодушно взял на себя труд и издержки печатания".
В конце 30-х годов Неверов некоторое время находится в Германии, где в качестве корреспондента археографической комиссии повышает своё образование в Берлинском университете.
Именно тогда он принял решение посвятить себя высокой цели распространения образования в родном Отечестве, произнеся слова: "Кто любит Россию, тот должен, прежде всего, желать распространения в ней образования".
Возвратившись в 1839 году в Россию, Януарий Михайлович получает назначение на должность инспектора Рижской гимназии.
В январе 1846 года его переводят директором народных училищ Черниговской губернии. Проработав там четыре года, Неверов успел поднять на новый уровень качество преподавания в местной гимназии.
Однако молодого педагога стало подводить здоровье. Доктора посоветовали ему перебраться поближе к Кавказским Минеральным Водам. Вскоре он был переведён в Ставрополь на должность директора ставропольских училищ и одновременно возглавил Ставропольскую мужскую классическую гимназию.
Приступив к обязанностям, новый директор обратил внимание на уездные училища. Преподавание в них, как, собственно, и в Ставропольской гимназии, велось из рук вон плохо. Педагоги были малоквалифицированными, повсюду применялись телесные наказания, которые Неверов категорически осуждал.
Первыми шагами нового директора было открытие при гимназии двух специальных классов для выпускников: один готовил юношей для поступления в университет, второй — будущие учительские кадры для уездных училищ и начальных классов гимназии.
В гимназии, наряду с общепринятыми предметами, учащиеся изучали стихосложение, латинский, древнегреческий, а также английский, немецкий, французский языки.
Творческий подход Неверов использовал при изучении учащимися русского языка, литературы и истории. Именно он организовал первые конкурсы на лучшее сочинение по "отечественному языку и истории". Лучшие работы зачитывались с кафедры и публиковались в губернской печати.
Много вниманиЯ Неверов уделял воспитанникам-горцам. Он считал, что "горцам следует давать такое образование, которое бы представляло им средство быть полезными гражданами не на воинском, а преимущественно мирном поприще, не выходя из своей среды, т. е. не отдаляясь от своих природных нравов, обычаев, верований".
Ныне можно смело утверждать, что многие кавказские народы формированием своей элиты просветителей обязаны Неверову. Многие ученики Неверова стали профессорами, академиками, просветителями…
Основатель осетинской литературы поэт Коста Хетагуров, тоже его воспитанник, так написал о своем наставнике:
Мы шли за ним доверчиво и смело,
Забыв вражду исконную и месть, —
Он нас учил ценить иное дело
И понимать иначе долг и честь…
Занимаясь педагогической деятельностью, Неверов не бросал своё талантливое перо. Кроме статей "О том, что нужно для народного образования в России", "К вопросу о наших гимназиях" и других, он опубликовал в тот период немало историко-литературных и критических материалов.
Тогда же им был создан "Нравственный кодекс", не утративший значения и в наши дни. "Кодекс" предусматривает разумные, педагогически обоснованные требования к ученикам, воспитывающие сознательную дисциплину, учит нормам общечеловеческой морали, вменяет в обязанности наставников направлять подопечных по пути добра и гуманности, поощрять к труду, внушать любовь ко всему благому и прекрасному.
Как этого сегодня не хватает нашему сегодняшнему российскому образованию!
К слову сказать, автор Кодекса всегда являлся примером нравственной чистоты и благородства.
В последующие годы Неверов занимал должность директора Лазаревского института в Москве, управлял Кавказским учебным округом, являлся членом Совета Министерства народного просвещения. Ему был присвоен гражданский чин тайного советника, что соответствовало званию генерал-лейтенанта в армии и вице-адмирала на флоте.
За заслуги на ниве просвещения Януарий Михайлович был удостоен высоких наград Отечества, в том числе орденов Святой Анны второй и третьей степени, равноапостольного князя Владимира второй и третьей степени, а также ордена Белого Орла.
К сожалению, к концу 1878 года здоровье Неверова резко ухудшилось, он почти потерял зрение и был вынужден подать в отставку.
Царь Александр II, присвоивший ему упомянутый высокий титул, предложил должность сенатора. Но Януарий Михайлович вежливо отказался, посчитав, что недостаточно хорошо знает законы.
Находясь в отставке, Януарий Михайлович бережно сберегал память о рано ушедшем из жизни Николае Станкевиче (Н.В. Станкевич умер в 27 лет), оставался верен дружбе.
Своего рода талисманом этих отношений были хранимые им письма и стихи Станкевича. Неверов переплёл их в красивую книгу и носил её при себе постоянно, как святыню.
"Станкевич для меня не умер, а будет всегда жить со мною, — напишет он, — потому что большая часть моего внутреннего содержания есть плоды его дружбы, его влияния на меня — и в этом-то мы с ним навсегда неразлучны".
На завещанные Неверовым деньги школа построена школа, получившая имя Николая Станкевича. Её торжественное открытие состоялось осенью 1908 года.
Учениками школы стали сельские ребятишки из сёл и хуторов ближайшей округи.
В середине семидесятых годов теперь уже прошлого века в школе учился и автор этого очерка.
Тогда же рядом с ней было выстроено и новое здание школы. А в старой, отреставрированной, разместили музей друга Неверова.
Так вновь соединились две судьбы, две родственных души…