Виктор Мостовой
«НАВЕРНО, Я С ПРИРОДОЮ НА "ТЫ"…» Владимир СИЛКИН. "Зимние яблоки". Стихи разных лет. — М.: "Грифон", 2019.
Можно ли найти человека, равнодушного к природе? Она — источник жизни, она радует глаз, успокаивает душу, вдохновляет.
Не случайно в поэзии природа занимает особое место. Русская пейзажная лирика вошла в сердце каждого с живописным "Зимним утром" Пушкина, с "Люблю Отчизну я, но странною любовью" Лермонтова, с "Весенними водами" Тютчева, с циклами стихов "Времена года" Фета, с "белою берёзой под моим окном" Есенина, со светлыми, до боли знакомыми картинами природы "тихой моей родины" Рубцова.
Лучшие традиции русской пейзажной лирики отразились в поэтических строчках замечательных поэтов Владимира Фирсова, Виктора Бокова, Сергея Острового, Василия Казанцева, Владимира Кострова и других мастеров слова. Они очень близки мне своей задушевностью, искренностью, насыщенностью яркими поэтическими образами, зримостью картин живой одухотворённой природы.
Новым открытием для меня стал поэтический сборник Владимира Силкина "Зимние яблоки". Русская природа в его строчках предстаёт живым естеством, сливаясь воедино с душевными переживаниями, пронизанными тихой грустью, памятью о своих истоках, размышлениями о высоком предназначении человека.
Ярко и метафористично раскрывает поэт картины природы, сливаясь с ней своей душой и судьбой.
Наверно, я с природою на "ты",
Я вижу всё, я понимаю много:
Над чем смеются дикие цветы,
Куда зовёт раскисшая дорога.
Вот, оказывается, где "ключик" к разгадке стихотворной пейзажной живописи Владимира Силкина. А ещё, как заметил сам поэт, "что делать, если от сохи и если ты дитя природы? Сиди себе, пиши стихи"… Природа для поэта — это Храм, наполненный яркими сочными красками, удивительными звуками, дорогими переживаниями и святостью:
Песнь соловьиная ночью в бору,
Тишь первозданная в нём поутру.
Я полюбил этот солнечный храм,
Настежь открытый свободным ветрам.
И потому я счастливым живу,
Что понимаю и лес, и траву.
И ещё природа у Владимира Силкина неразрывно связана с Родиной, с сизым дымом над избой, где "мать колыбельные пела", с необозримыми просторами полей, где "метелью снега причёсаны", с прохладой лесов, с "алыми мгновеньями заката", с "задумчивым летом", сказочной, буйной в своём многоцветье осенью.
Дороже для поэта нет ничего. Поэтому он взывает к Всевышнему с молитвой о России, о добре, о своём народе:
Пусть будет в доме бело от снегов,
Пусть будут добрыми люди,
Пусть у России не будет врагов,
Пусть у меня их не будет.
Поэт сумел "не расплескать, из сердца не утратить" любовь к отчему краю, ко всему, что дорого и близко.
Как убедительно одушевляет он берёзу, обращаясь к ней, как к родному человеку:
Склонись ко мне, берёза, и прости,
Прости за то,
что столько зим промчало,
За то, что ты не раз меня встречала,
А я не смог сыскать к тебе пути.
А как волнует его черёмуха, "как невеста, белая-белая", которая дрожит, вздыхает тревожно, "кутает плечи духмяные" и делит с поэтом "грустную долю"!
Вот и "ель, как зонтом, прикрывается лапою, к окнам моим подходя. Ветер её выгибает, что тросточку, бьёт она лапой в стекло".
Особое место в пейзажной лирике В. Силкина занимает осень. Осень у меня лично ассоциируется с фантастическим закатом солнца, а если брать жизнь в философском ракурсе, — то с возрастным закатом, когда отшумели буйные молодые годы, когда жизнь преподносит "плоды", которые ты сам взрастил, когда подходишь к черте, за которой — старость. На душе светлая грусть и тихая печаль…
Вот такой настрой у осеннего цикла стихов Владимира Силкина.
Стихотворение "Осенние краски" — зеркало лирической души поэта, пронизанной печальной философией бытия:
Прилетели седые ветра,
Запалили леса и подлески,
И рябины одели с утра
Из рубиновых ягод подвески.
И вот-вот прилетят снегири,
Облюбуют остывшие ветки.
Чтоб, волнуясь, не спать до зари
В золотой непроветренной клетке.
Многократно неслышно на дню
Сменят листья на ветках окраску.
И доверятся птицы огню,
И влетят в белоснежную сказку.
И так будут летать по лесам,
Согреваться рябиновым соком.
Да и сам я, и сам, и сам
Буду пробовать горечь до срока.
Когда читаешь стихи Владимира Силкина, понимаешь, насколько ярка, событийна и насыщена его жизнь (здесь даже можно не углубляться в официальные биографические факты).
Вот так же колоритна, жива и многолика "унылая пора, очей очарованье" у поэта. Она вдохновлена пушкинскими осенними мотивами:
Разве можно чудо бросить,
Потерять любовь и честь,
Если болдинская осень
Лишь у нас в России есть!
И как не восхититься неповторимыми метафорами, сравнениями, олицетворениями, противопоставлениями — теми художественными средствами, которые погружают читателя в осеннюю сказку Силкина: "листья, словно лягушата, скачут в лужах целый день", "век доживает бабий свой берёза в белом сарафане", "на землю лист опустит тело", "сентябрь рассыпает монету, заставляя звенеть синеву", "с опаской по глянцевым лужам разноцветные скачут зонты",
"бисерный дождик — стеною и сердец обезумевших стук", "горят в невесомом лукошке шоколадные щёки опят".
А вот почти маяковским звучанием удивляет такая осенняя зарисовка:
В этот лесок, что прозяб,
Кучами свалены звёзды,
Вбиты берёзы в октябрь,
Будто бы гвозди.
Осенние картины Владимира Силкина наполнены душевными переживаниями, глубокими размышлениям о смысле жизни, о гражданской ответственности за судьбу Родины и народа.
Это, безусловно, показатель поэтической зрелости автора:
Какая осень! Лучше не бывает!
И хочется безумствовать и петь.
Но жаль, что жизнь так быстро убывает
И боязно чего-то не успеть.
Ложится лист малиновый на воду,
И он устал кружиться и страдать.
И очень страшно не понять природу,
И боязно судьбу предугадать.
Свои размышления о поэзии Владимира Силкина я хотел бы закончить на оптимистичной ноте.
Очень подкупила меня лёгкая озорная самоирония в строчках поэта, сочетающаяся с твёрдостью русского духа и силой настоящего мужского характера:
Ах ты, старость, глупая, слепая!
Постареть на свете не хитро!
Вот уже и место уступают
Женщины роскошные в метро.
……………………………….
Поднимает в небо эскалатор,
У него мальчишеская прыть,
Но и я, стальной, как экскаватор,
Я ещё умею землю рыть.
Уверен в том, что стальная крепость, свойственная Владимиру Александровичу как человеку и поэту, поможет ему взять новые рубежи в жизни и творчестве.