|
ДЕТИ БЕСЛАНА
Где и когда будет счастлив Маленький Человечек?
Записки психолога из детской больницы
"У войны не женское лицо". Реальность нашего времени заставляет меня
перефразировать, а точнее, расширить эту, ставшую крылатой метафору: "У войны не
детское лицо". Так почему же жертвами стали именно дети? Нет ответа…
Единственное, что я могу — сохранить в памяти лица тех детей, которые выжили в
этой Бесланской трагедии, по какому-то роковому сходству напоминающей трагедию,
произошедшую в Хатыни во время Второй Мировой войны. В обоих случаях кроме
взрослых были заживо сожжены дети. Никто ничего не может сделать, чтобы защитить
детей. Я могу лишь сохранить в памяти лица детей и их родителей, которые выжили
в Беслане, с которыми я была рядом в московской больнице, и о которых могу
сказать несколько слов. Хотя бы для того, чтобы эта трагедия не была
обезличенной.
БЕЛОЧКА
Маленькая, светленькая, черноглазая, четырехлетняя. Плачет, все время спрашивает
перед перевязкой: "Больно не будет? Только промоют, и все?" Рану-то промоют, а
кто промоет страшную память о том, что красивая, полная сил, молодая мамочка
погибла? А потом во время игры Белочка будет привязывать к шарикам чебурашку и
говорить: "Это волк, он унес ребеночка, мама ищет его, ищет и никак не найдет.
Давай изолентой заклеим всего волка, и его не будет. А потом мама отыщется".
АЛИНА
Девочка, почти девушка, бледная, большеглазая, пышноволосая, тонкая, похожая на
лермоновскую Белу. Рисует школу, в которой ей не было бы страшно учиться. И
объясняет: "Обязательно по восемь альфовцев с каждой стороны школы, никаких
деревьев, чтобы им было хорошо видно всех приближающихся боевиков. В каждом окне
— веревочная лестница и кинокамера. Все окна — в решетках”.
АЛАН
Четырнадцатилетний молодой человек, очень сильный: контузия, сотрясение мозга, а
сам говорит комплименты и постоянно улыбается, лучистой улыбкой все понимающего
молодого мужчины. И никого не обвиняет, просто живет и терпит боль. А когда
вырастет, хочет много работать и заработать миллион долларов.
ЭЛЛИНА
У Эллины, как и у многих других детей Беслана, осколочная рана. А еще у нее
красивая модная стрижка. Черные блестящие волосы с пробором посередине. Она
грациозным движением поправляет их за уши. Недавно в больницу пришел парикмахер
и постриг желающих. Эта обычная для мирной жизни процедура так потрясла девочку,
что на вопрос: "Кем ты хочешь стать, когда тебе будет 25 лет?", Эллина ответила:
"Парикмахером". "А еще я хочу дом и детей", — помедлив, добавила она с серьезной
улыбкой.
РОБЕРТ
Роберту, светлому, голубоглазому, румяному мальчику еще не исполнилось семь лет.
Но мама повела его, своего единственного, учиться в первый класс раньше. И,
вынося раненного ребенка из разрушенной школы, не обращала внимания на свой,
раскуроченный осколком мины, кровавый живот, пока не передала сына в надежные
руки. В московской больнице Роберт был с тетей Светой, маминой сестрой. И она
все время повторяла: "Смотрите, смотрите, как вырос Роберт. Приехали сюда —
пижамка была как раз впору, а теперь мала”. Ее правоту подтвердил сам мальчик.
Когда Роберта привезли после операции, во время которой ему вынули осколок из
позвоночника, Света спросила врача, взглядом указывая на ноги: "Ну, как?" На
тяжелый вопрос первым ответил сам Роберт: "Не волнуйся, я ножками уже двигал.
Ходить буду".
МАДИНА
Мадина не дочка, она — мама. Из ее двоих детей уцелел сын Алан. Дочка Зайка
пропала. Мадина словно каменная. Вместо нее почти непрерывно плачет Алан. Тихо
сначала подвывает, а потом сильнее, сильнее: "Больно, больно, больно, боюсь,
боюсь, боюсь". А Мадина в основном рассказывает о чужих детях. "Представляешь,
рядом со мной сидела девочка с мамой и братом. На ее маме были красивые очень
яркие шлепки на высоком каблуке: ведь первого сентября все приходят нарядные,
так вот эта девочка, когда ее мама разулась, подобрала эти шлепки и все время
держала их в руках, приговаривая: "Мамочка, вдруг туфли потеряются" "Да брось ты
их, другие купим", — отвечала мама. Но девочка не бросала, как будто эти шлепки
были гарантией их спасения. Но эта семья вся погибла”.
ГАЛИНА
Галина тоже мама. Но ее сын, дочка, и она сама выжили. Теперь она боится
возвращаться в родной дом. Говорит: "Наш дом всегда был полон детей. Всегда шум,
гам. Старики ругались: "Ну, уймите детей, потише, потише"… Дети, и моя дочка
подъезды подметали… И во дворе весело играли… Теперь тихо… И над нами, и под
нами — никого нет детей. Как я посмотрю их родителям в глаза? Мы-то все выжили.
Но ты знаешь, я боевиков не осуждаю. Один сказал, когда я попросила помочь мне
найти дочь: "Ищи свою дочь, ты ее сейчас найдешь. А вот я своих детей никогда не
найду. Все убиты". Галина зачем-то посмотрела на свои руки и добавила, глядя мне
прямо в глаза: "Я бы этих боевиков не стала убивать". А еще позже Галина тихо
рассказывала: "Потом пули летели и в школу, и из школы, а маленькая девочка
сидела под пулями на окне и покачивалась. Ее черные волосы стояли дыбом. Я не
смогла ей помочь, боялась отпустить своих детей. Где она теперь, эта девочка?"
ФИДАРИК
Фидарику четыре года. Он сначала все время кричал, потом повязывал на лицо
платок и бегал, нападая на всех, как боевик. А потом мы рисовали. Он нарисовал
людоеда черным фломастером. Разрезал его ножницами, скомкал и выбросил рисунок в
помойное ведро. А затем походил, походил и снова достал его, снова помял и
порвал. И опять выбросил.
АСЛАН
Аслан почти все время улыбался. Только когда рассказывал о двоюродной сестре,
которая жила в Москве, но на каникулы приезжала к ним в Беслан, грустнел. "Она
была около меня в школе. Что-то громко говорила, и боевик ей сказал, что если
она не замолчит, то он будет стрелять. Но он ее не убил. Она потом пропала. У
нее были мелированные волосы, и она любила допоздна гулять на улице. Я ее
защищал перед бабушкой. Говорил, что мы задержались у меня на тренировке. Где же
она теперь?" Потом ему сказали, что сестра погибла, и Аслан плакал в подушку
ночью.
АНЯ
Длинные, черные, как воронье крыло, волосы, темные, как глубокий омут, глаза.
Белое, как скатерть, пухленькое личико. Все время что-то жует. А ночью не может
спать, болит живот. Однажды была рвота. Есть не хочет, а ест. Аня была в школе
без родителей. Ее отец, милиционер, привыкший справляться с преступниками, стоял
около школы, как парализованный и ничем не мог помочь своей девочке. Здесь, в
больнице, находясь с дочерью, он испытывает чувство вины и бессилия. Говорит:
"Ведь я не мог стрелять, это бы повредило детям. А сейчас, что можно сделать
сейчас?"
БАБУШКА РОЗА
Альберт в больнице с бабушкой. У него никого нет, кроме нее. После операции он
воспрял духом, оживился так, что его невозможно удержать в палате. Он бегает по
больничным коридорам, катает свою, пятую или десятую по счету машинку, управляя
ею с помощью специального пульта. А бабушка Роза, самая взрослая, мудрая, совсем
седая, на мой вопрос: "Как жить дальше?" отвечает, не вытирая слезы: "Все равно
надо любить и быть добрыми. Я бы не стала убивать этих нелюдей. Не поднялась бы
рука".
ДЕТСКАЯ ГРУППА
Через месяц в детской группе, на последнем занятии ребята рисовали сказку и
рассказывали ее по очереди. Вот какая она получилась:
"Один парень по имени Аслан стал чемпионом мира по борьбе. Он жил в красивом
городе в горах с высокими деревьями и горными ручьями. Потом он долго плыл по
очень черному морю: боролся с волнами и штормами, тонул, но выплывал. И,
наконец, приплыл в Москву. Там был Кремль с большими часами и много разных
людей: врачи, артисты, клоуны, писатели, те, кто дарят подарки. И он вспомнил
свой дом. И вернулся в него. К своим облакам и солнцу. И еще к своим друзьям".
А я прочитала им стишок:
Все мы здесь, блестит звезда,
Отражаясь в глазках. —
Мама, мама, будь добра,
Расскажи нам сказку.
Ване, Ясе и Алеше,
Васильку и Маше,
И Никите нехороший,
Злой Дракон не страшен.
Смело маленький отряд
С песенкой шагает,
И фонарики горят,
В темноте сверкают.
Пусть далек и труден путь
По дороге Млечной.
Человечек, счастлив будь
В этой сказке вечной!
Взрослые люди, обращаюсь к Вам! Где и когда будет счастлив Маленький человечек?
И будет ли он счастлив на этом свете?
Марина ЕРШОВА
Обсудить
на форуме.
|